Картина Николая Ге «Тайная вечеря»
Тайная вечеря. Николай Николаевич Ге, 1863
Когда Ге добрался до главы о Тайной вечере в книге Штрауса,
он внезапно сообразил, что видит её героев как живых и ясно понимает их чувства
и их мотивы, а также, что у него, больше года ничего не писавшего, перед
глазами теперь стоит готовая картина: «Образы Христа, Иоанна, Петра и Иуды
стали для меня совершенно определительны – живые, – признавался Ге,
– я увидел те сцены, когда Иуда уходит с Тайной вечери, и происходит
полный разрыв между Иудой и Христом... Я увидел там горе Спасителя, теряющего
навсегда ученика-человека. Близ Него лежал Иоанн: он всё понял, но не верит
возможности такого разрыва; я увидал Петра, вскочившего, потому что тоже понял
всё и пришёл в негодование – он горячий человек; увидел я, наконец, и Иуду: он
непременно уйдёт... Вот она картина! Через неделю была подмалёвана картина, в
настоящую величину, без эскиза».
Тайная вечеря.
Леонардо да Винчи, 1498
В традиционной иконографии Тайной вечери сакральным центром
картины всегда был стол, где происходит хлебопреломление, с сидящими вокруг
него на почти равном расстоянии друг от друга апостолами.
Ге существенно динамизирует, ломает эту уравновешенную
композицию. Для зрителя всё выглядит приблизительно так, будто он случайным
свидетелем попадает в комнату и прямо на входе лицом к лицу сталкивается с
уходящим Иудой, накидывающим плащ. «Лицом к лицу лица не увидать», как
известно, вот и мы не в состоянии разобрать лицо Иуды. Он движется в темноту (и
в буквальном, и в переносном смысле), источник света остаётся у него спиной, и
потому крупные и резкие черты Иуды видно лишь самым обобщенным образом. Здесь
есть и некий стереоскопический эффект: если мы фокусируем взгляд на «круге
света» с Христом и апостолами, то Иуда оказывается для нас словно «в
расфокусе». Еще поэт и критик Аполлон Григорьев замечал сразу после появления
«Тайной вечери»: «Станьте прямо против картины – исчезнет Иуда».
Светильник, поставленный на пол, ярко освещает стол и лица
двух апостолов – молодого Иоанна слева и пожилого Петра справа. И вот их-то Ге
стремится наделить выразительными эмоциями: Иоанн наивен и не может поверить,
что Иуда вот так обошёлся с Учителем, а Пётр видел жизнь, его трудно удивить,
но он до глубины существа возмущён. Спаситель, по контрасту с ними, не выражает
эмоций и погружён в себя и в переживание факта предательства, который, как мы помним
из Евангелия, был ему известен заранее.
Христос в соответствии с Евангелиями, «возлежит». Это
говорит о постоянно соблюдаемом в библейских текстах «восточном обычае есть
лёжа».
Как бывает с шедеврами, картину Ге и ругали, и превозносили.
Репин, Крамской (он даже снял копию), Третьяков, Толстой, Салтыков-Щедрин –
хвалили; Достоевский, Стасов и многие другие – картину бранили.
Достоевский не принял её «обыкновенности» и
оскорбительно-бытовой приземлённости: «Всмотритесь
внимательнее, это обыкновенная ссора весьма обыкновенных людей, где же и причём
тут последовавшие 18 веков христианства? – недоумевал Достоевский.
– Как можно, чтобы из этой обыкновенной ссоры таких обыкновенных людей,
как у г. Ге, собравшихся поужинать, произошло нечто столь колоссальное?».
Толстой принял картину чуть не восторженно, он признавался, что «произошла странная вещь: мое собственное
представление о последнем вечере Христа с учениками совпало с тем, что передал
в своей картине Ге».
Еще одну из зрительских реакций описывает Стасов. На
выставку, где впервые показывали «Тайную вечерю», пожаловал граф Строганов,
известный меценат. Он вглядывался в картину со страшным негодованием и наконец
спросил: «Сколько лет этому художнику?!» «Что-то около тридцати», –
ответили ему. «Опасный человек!» – весомо произнёс Строганов. Никем
не узнанный «итальянец» Николай Ге стоял в это время в толпе и не решился себя
обнаружить. А уже через пару лет Строганов явится в мастерскую Ге во Флоренции
и станет уговаривать его: «Сделайте же и для меня копию вашей удивительной
картины!..»
Оригинал картины находится в Михайловском дворце – ныне
филиале Русского музея: картина Ге очень понравилась Александру II и он купил
её, заплатив 10 тысяч рублей серебром. Павел Третьяков, видевший картину
выставке во 2-й Античной зале Академии художеств, ужасно сожалел, что не смог
заполучить «Тайную вечерю» для своей галереи. Он писал Ивану Крамскому в
феврале 1881 года: «Из всего, выставленного в Академии, ярко выделяется и
царит (помимо этюдов Иванова) картина Ге. Жаль, что она в Академии – не там бы
ей место! Чудесная картина!»
Гораздо позже Третьяковская галерея обзаведётся авторским
повторением «Тайной вечери». Оно существенно меньше оригинала по размеру и
писалось Ге вовсе не для галереи, а по заказу предпринимателя-коллекционера Козьмы
Солдатёнкова в отличие от Третьякова, всегда торговавшегося с художниками и
сбивавшего цену, текстильный фабрикант Солдатёнков денег для искусства не
жалел. Его щедрость была настолько общеизвестна, что после манифеста об отмене
крепостного права в 1861-м году многие крестьяне не сомневались: это не царь их
освободил, а просто широкой души человек Кузьма Терентьевич Солдатёнков выкупил
и отпускает на волю. Когда в 1901-м году он умер, картину передали в
Румянцевский музей – первое в Москве общедоступное собрание книг, монет,
рукописей и произведений искусства. При советской власти в 1924-м году его
расформировали: зарубежная живопись отправилась в Пушкинский; русская же, а
вместе с нею и авторская копия «Тайной вечери» Ге, – в Третьяковскую галерею.
Источник информации:
Комментариев нет:
Отправить комментарий