Рассказы российских писателей о красе осенней поры

 «Осень дарит вдохновение…»:

Рассказы российских писателей о красе осенней поры

«…Не могу сказать, сколько я времени проспал, но когда я открыл глаза - вся внутренность леса была наполнена солнцем и во все направленья, сквозь радостно шумевшую листву, сквозило и как бы искрилось ярко-голубое небо; облака скрылись, разогнанные взыгравшим ветром; погода расчистилась, и в воздухе чувствовалась та особенная, сухая свежесть, которая, наполняя сердце каким-то бодрым ощущеньем, почти всегда предсказывает мирный и ясный вечер после ненастного дня…» (Тургенев И.)

Киселев А.А. Осень в лесу. Фрагмент. Благодатной осени свет…

«Как хорошо жить на свете, когда природа щедро нам дарит такие чудеса, как пора листопада. И чем дольше живешь на свете, тем больше глаз не может насытиться волшебной красотой мира». (Кочурова Ольга)

ГРИГОРОВИЧ Д.В.
ПРОЩАНИЕ С ЛЕТОМ (Из романа «Переселенцы»)

Шишкин И.И. Осень

… Вечер был чудесный, один из тех ясных, блестящих вече­ров, которые являются в исходе осени перед порою дождей и ненастья. Куда ни обращаешь взор, всюду как будто встре­чаешь быстро удаляющийся образ лета, которое время от вре­мени оборачивается назад и бросает прощальную, меланхоли­чески-задумчивую улыбку. Воздух... получает остроту и звон­кость и живительно возбуждает нервы; небо уходит как будто выше в глубину и не омрачается ни одной тучкой;., деревья с пожелтевшими листьями стоят от маковки до корня все зо­лотые, как в сказках;.. чёрные, сухие ветви дубов, опустелые скворечницы и колодезные шесты чёткими линиями обозна­чаются теперь в чистом небе, как бы проникнутом зеленоватою сквозниною. Яркость красок заменяет теперь звуки, заменяет оживление и деятельность природы. Большая часть птиц уже улетела; по дорогам между полями не раздаётся скрипа телег, тяжело навьюченных снопами; к нему не присоединяются ни ржание жеребёнка, ни голоса и песни возвращающихся жниц и косарей. Земля как будто кончила своё дело, отдала посиль­ные дары свои человеку и отдыхает...

 Аксаков С.Т.
ОСЕНЬ

Мясоедов Г.Г. Осеннее утро

Осень, глубокая осень! Серое небо, низкие, тяжёлые, влажные облака; голы и прозрачны становятся сады, рощи и леса. Всё видно насквозь в самой глухой древесной чаще, куда летом не проникал глаз человеческий.
Старые деревья давно облетели, и только молодые отдельные берёзки сохраняют ещё свои увядшие желто­ватые листья, блистающие золотом, когда тронут их косые лучи невысокого осеннего солнца.
Ярко выступают сквозь красноватую сеть берёзовых ветвей вечнозелёные, как будто помолодевшие ели и со­сны, освежённые холодным воздухом, мелкими, как пар, дождями и влажными ночными туманами.
Устлана земля сухими, разновидными и разноцветны­ми листьями: мягкими и пухлыми в сырую погоду, так что не слышно шелеста от ног осторожно ступающего охотника, и жёсткими, хрупкими в морозы, так что далеко вскакивают птицы и звери от шороха человеческих шагов.

 Аксаков С.Т.
ОСЕНЬ

Эллерт Н.Л. Осень

Я люблю осень даже самую позднюю, но не ту, которую любят все.
Я люблю не морозные, красные, почти от утра до вечера ветреные дни; я люблю теплые, серые, тихие и, пожалуй, дождливые дни.
Мне противна резкость раздражительного су­хого воздуха, а мягкая влажность, даже сырость атмосферы мне приятна; от дождя же, разумеет­ся не проливного, всегда можно защититься.
Осень, глубокая осень! Серое небо, низкие, тяжелые, влажные облака; голы и прозрачны становятся сады, рощи и леса. Все видно насквозь в самой глухой древесной чаще, куда летом не проникал глаз человеческий.
Старые деревья давно облетели, и только мо­лодые отдельные березки сохраняют еще свои увядшие желтоватые листья, блистающие золо­том, когда тронут их косые лучи невысокого осен­него солнца.
Ярко выступают сквозь красноватую сеть бе­резовых ветвей вечнозеленые, как будто помо­лодевшие ели и сосны, освеженные холодным воз­духом, мелкими, как пар, дождями и влажны­ми ночными туманами.
Устлана земля сухими, разновидными и раз­ноцветными листьями: мягкими и пухлыми в сырую погоду, так что не слышно шелеста от ног осторожно ступающего охотника, и жестки­ми, хрупкими в морозы, так что далеко вскаки­вают птицы и звери от шороха человеческих шагов.
Если тихо в воздухе, то слышны на большом расстоянии осторожные прыжки зайца и белки и всяких лесных зверьков, легко различаемые опытным и чутким ухом зверолова…
… Река приняла особенный вид, как будто из­менилась, выпрямилась в своих изгибах, стала гораздо шире, потому что вода видна сквозь го­лые сучья наклонившихся ольховых ветвей и безлистные прутья береговых кустов, а еще более потому, что пропал от холода подиной цвет и что прибрежные водяные травы, побитые морозом, завяли и опустились на дно.
В реках, озерах и прудах, имеющих глинис­тое и особенно песчаное дно, вода посветлела и стала прозрачная как стекло; но реки и речки припруженные, текущие медленно, получают го­лубовато-зеленый, неприятный, как будто мут­ный цвет; впрочем, это оптический обман; вода в них совершенно светла, но дно покрыто осев­шею шмарою, мелким зеленым мохом или коро­теньким водяным шелком, — и вода получает зеленоватый цвет от своей подкладки, точно как хрусталь или стекло, подложенное зеленой фоль­гой, кажется зеленым.
Вот такую-то осень люблю я не только как охотник, но как страстный любитель природы во всех ее разнообразных изменениях.

 Куприн А.
ГРАНАТОВЫЙ БРАСЛЕТ (отрывок)

Клевер Ю.Ю. Осенний парк

В середине августа, перед рождением молодого месяца, вдруг на­ступили отвратительные погоды, какие так свойственны северно­му побережью Чёрного моря. То по целым суткам тяжело лежал над землёю и морем густой туман, и тогда огромная сирена на мая­ке ревела днём и ночью... То с утра до утра шёл, не переставая, мел­кий, как водяная пыль, дождик, превращавший глинистые дороги и тропинки в сплошную густую грязь, в которой увязали надолго возы и экипажи. То задувал с северо-запада, со стороны степи, свирепый ураган; от него верхушки деревьев раскачивались, пригибаясь и выпрямляясь, точно волны в бурю...
Но к началу сентября погода вдруг резко и совсем нежданно переменилась. Сразу наступили тихие безоблачные дни, такие ясные, солнечные и тёплые, каких не было даже в июле. На обсохших сжатых полях, на их колючей жёлтой щетине заблестела слюдяным блеском осенняя паутина. Успокоившиеся деревья бесшумно и покорно роняли жёлтые листья...
Клумбы опустели и имели беспорядочный вид. Доцветали разноцветные махровые гвоздики, а также левкой — наполовину в цветах, а наполовину в тонких зелёных сучьях, пахнувших капус­той, розовые кусты ещё давали — в третий раз за это лето — бутоны и розы, но уже измельчавшие, редкие, точно выродившиеся. Зато пышно цвели своей холодной, высокомерной красотой георгины, пионы и астры, распространяя в чутком воздухе осенний, травя­нистый, грустный запах. Остальные цветы после своей роскошной любви и чрезмерного обильного летнего материнства тихо осыпа­ли на землю бесчисленные семена будущей жизни...

 Тургенев И.
ЛЕС ОСЕНЬЮ

Федоров С.Ф. Осенний пейзаж. Фрагмент

И как этот же самый лес хорош поздней осе­нью, когда прилетают вальдшнепы! Они не дер­жатся в самой глуши: их надобно искать вдоль опушки. Ветра нет, и нет ни солнца, ни света, ни тени, ни движенья, ни шума; в мягком воздухе разлит осенний запах, подобный запаху вина; тонкий туман стоит вдали над желтыми полями. Сквозь обнаженные, бурые сучья дерев мирно бе­леет неподвижное небо; кое-где на липах висят последние золотые листья. Сырая земля упруга под ногами; высокие сухие былинки не шевелят­ся; длинные нити блестят на побледневшей тра­ве. Спокойно дышит грудь, а на душу находит странная тревога. Идешь вдоль опушки, глядишь за собакой, а между тем любимые образы, люби­мые лица, мертвые и живые, приходят на память, давным-давно заснувшие впечатления неожидан­но просыпаются; воображенье реет и носится, как птица, и все так ясно движется и стоит перед гла­зами. Сердце то вдруг задрожит и забьется, страстно бросится вперед, то безвозвратно потонет в воспоминаниях. Вся жизнь развертывается лег­ко и быстро, как свиток; всем своим прошедшим, всеми чувствами, силами, всею своею душою вла­деет человек. И ничего кругом ему не мешает — ни солнца нет, ни ветра, ни шуму...
А осенний, ясный, немножко холодный, ут­ром морозный день, когда береза, словно сказоч­ное дерево, вся золотая, красиво рисуется на блед­но-голубом небе, когда низкое солнце уж не гре­ет, но блестит ярче летнего, небольшая осиновая роща вся сверкает насквозь, словно ей весело и легко стоять голой, изморозь еще белеет на дне долин, а свежий ветер тихонько шевелит и гонит упавшие покоробленные листья, — когда по реке радостно мчатся синие волны, мерно вздымая рас­сеянных гусей и уток; вдали мельница стучит, полузакрытая вербами, и, пестрея в светлом воз­духе, голуби быстро кружатся над ней...

 Тургенев И.
Свидание. (Из цикла "Записки охотника")

Волков Е.Е. Октябрь

Я сидел в березовой роще осенью, около половины сентября. С самого утра перепадал мелкий дождик, сменяемый по временам теплым солнечным сиянием; была непостоянная погода. Небо то все заволакивалось рыхлыми белыми облаками, то вдруг местами расчищалось на мгновенье, и тогда из-за раздвинутых туч показывалась лазурь, ясная и ласковая, как прекрасный глаз. Я сидел и глядел кругом, и слушал. Листья чуть шумели над моей головой; по одному их шуму можно было узнать, какое тогда стояло время года. То был не веселый, смеющийся трепет весны, не мягкое шушуканье, не долгий говор лета, не робкое и холодное лепетанье поздней осени, а едва слышная, дремотная болтовня. Слабый ветер чуть-чуть тянул по верхушкам. Внутренность рощи, влажной от дождя, беспрестанно изменялась, смотря по тому, светило ли солнце или закрывалось облаком; она то озарялась вся, словно вдруг в ней все улыбнулось: тонкие стволы не слишком частых берез внезапно принимали нежный отблеск белого шелка, лежавшие на земле мелкие листья вдруг пестрели и загорались червонным золотом, а красивые стебли высоких кудрявых папоротников, уже окрашенных в свой осенний цвет, подобный цвету переспелого винограда, так и сквозили, бесконечно путаясь и пересекаясь перед глазами; то вдруг опять все кругом слегка синело: яркие краски мгновенно гасли, березы стояли все белые, без блеску, белые, как только что выпавший снег, до которого еще не коснулся холодно играющий луч зимнего солнца; и украдкой, лукаво, начинал сеяться и шептать по лесу мельчайший дождь. Листва на березах была еще почти вся зелена, хотя заметно побледнела; лишь кое-где стояла одна, молоденькая, вся красная или вся золотая, я надобно было видеть, как она ярко вспыхивала на солнце, когда его лучи внезапно пробивались, скользя и пестрея, сквозь частую сетку тонких веток, только что смытых сверкающим дождем. Ни одной птицы не было слышно: все приютились и замолкли; лишь изредка звенел стальным колокольчиком насмешливый голосок синицы. Прежде чем я остановился в этом березовом леску, я с своей собакой прошел через высокую осиновую рощу. Я, признаюсь, не слишком люблю это дерево - осину - с ее бледно-лиловым стволом и серо-зеленой, металлической листвой, которую она вздымает как можно выше и дрожащим веером раскидывает на воздухе; не люблю я вечное качанье ее круглых неопрятных листьев, неловко прицепленных к длинным стебелькам. Она бывает хороша только в иные летние вечера, когда, возвышаясь отдельно среди низкого кустарника, приходится в упор рдеющим лучам заходящего солнца и блестит и дрожит, с корней до верхушки облитая одинаковым желтым багрянцем, -- или когда, в ясный ветреный день, она вся шумно струится и лепечет на синем небе, и каждый лист ее, подхваченный стремленьем, как будто хочет сорваться, слететь и умчаться вдаль. Но вообще я не люблю этого дерева и потому, не остановясь в осиновой роще для отдыха, добрался до березового леска, угнездился под одним деревцом, у которого сучья начинались низко над землей и, следовательно, могли защитить меня от дождя, и, полюбовавшись окрестным видом, заснул тем безмятежным и кротким сном, который знаком одним охотникам…

 … Я постоял, поднял пучок васильков и вышел из рощи в поле. Солнце стояло низко на бледно-ясном небе, лучи его тоже как будто поблекли и похолодели: они не сияли, они разливались ровным, почти водянистым светом. До вечера оставалось не более получаса, а заря едва-едва зажигалась. Порывистый ветер быстро мчался мне навстречу через желтое, высохшее жнивье; торопливо вздымаясь перед ним, стремились мимо, через дорогу, вдоль опушки, маленькие, покоробленные листья; сторона рощи, обращенная стеною в поле, вся дрожала и сверкала мелким сверканьем, четко, но не ярко; на красноватой траве, на былинках, на соломинках -- всюду блестели и волновались бесчисленные нити осенних паутин. Я остановился... Мне стало грустно; сквозь невеселую, хотя свежую улыбку увядающей природы, казалось, прокрадывался унылый страх недалекой зимы. Высоко надо мной, тяжело и, резко рассекая воздух крылами, пролетел осторожный ворон, повернул голову, посмотрел на меня сбоку, взмыл и, отрывисто каркая, скрылся за лесом; большое стадо голубей резво пронеслось с гумна и, внезапно закружившись столбом, хлопотливо расселось по полю - признак осени! Кто-то проехал за обнаженным холмом, громко стуча пустой телегой...

 Чехов А.
ЦВЕТЫ ЗАПОЗДАЛЫЕ. (Отрывок)

Левитан И.И. Октябрь (Осень)

...День ясный, прозрачный, слегка морозный, один из тех осенних дней, в которые охотно миришься и с холодом, и с сыростью, и с тяжёлыми калошами. Воздух прозрачен до того, что виден клюв у галки, сидящей на самой высокой колокольне; он весь пропитан запахом осени. Выйдете вы на улицу, и ваши щёки покроются здоровым, широким румянцем, напо­минающим хорошее крымское яблоко. Давно опавшие жёлтые листья, терпеливо ожидающие первого снега и попираемые ногами, золотятся на солнце, испуская из себя лучи, как червонцы. Природа засыпает тихо, смирно. Ни ветра, ни звука. Она, неподвижная и немая, точно утом­лённая за весну и лето, нежится под греющими, ласкающими лучами солнца, и, глядя на этот начинающийся покой, вам самим хочется успо­коиться...

 Бунин И.
Антоновские яблоки

Харламов Л.А. Девочка с яблоками

...С конца сентября наши сады и гумна пустели, погода, по обыкновению, круто менялась. Ветер по целым дням рвал и трепал деревья, дожди поливали их с утра до ночи. Иногда к вечеру между хмурыми низкими тучами пробивался на западе трепещущий золотистый свет низкого солнца; воздух делался чист и ясен, а солнечный свет ослепительно сверкал между листвою, между ветвями, которые живою сеткою двигались и волновались от ветра.
...ясная погода, прозрачные и холодные дни начала октября, прощальный праздник осени! Сохранившаяся листва теперь будет висеть на деревьях уже до первых зазимков. Черный сад будет сквозить на холодном бирюзовом небе и покорно ждать зимы, пригреваясь в солнечном блеске. А поля уже резко чернеют пашнями ярко зеленеют закустившимися озимями... Пора на охоту!
...Вспоминается мне ранняя погожая осень. Август был с теплыми дождиками, как будто нарочно выпадавшими для сева, с дождиками в самую пору, в середине месяца, около праздника св. Лаврентия. А «осень и зима хороши живут, коли на Лаврентия вода тиха и дождик». Потом бабьим летом паутины много село на поля. Это тоже добрый знак: «Много тенетника на бабье лето — осень ядреная»... Помню раннее, свежее, тихое утро... Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и — запах антоновских яблок, запах меда и осенней свежести. Воздух так чист, точно его совсем нет, по всему саду раздаются голоса и скрип телег. Это тархане, мещане-садовники, наняли мужиков и насыпают яблоки, чтобы в ночь отправлять их в город, — непременно в ночь, когда так славно лежать на возу, смотреть в звездное небо, чувствовать запах дегтя в свежем воздухе и слушать, как осторожно поскрипывает в темноте длинный обоз по большой дороге. Мужик, насыпающий яблоки, ест их сочным треском одно за одним, но уж таково заведение — никогда мещанин не оборвет его, а еще скажет: — Вали, ешь досыта, — делать нечего! На сливанье все мед пьют. И прохладную тишину утра нарушает только сытое квохтанье дроздов на коралловых рябинах в чаще сада, голоса да гулкий стук ссыпаемых в меры и кадушки яблок.
… К ночи в погоду становится очень холодно и росисто. Надышавшись на гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины, бодро идешь домой к ужину мимо садового вала. Голоса на деревне или скрип ворот раздаются по студеной заре необыкновенно ясно. Темнеет. И вот еще запах: в саду — костер, и крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев…
(Весь рассказ ЗДЕСЬ http://ilibrary.ru/text/95/p.1/index.html )