Рождество Христово в мировых шедеврах

      «В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею. И пошли все записываться, каждый в свой город. Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова, записаться с Мариею, обрученною ему женою, которая была беременна. Когда же они были там, наступило время родить Ей; и родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице» (Лк., 2:1-7).

САНДРО БОТТИЧЕЛЛИ. Мистическое Рождество. Фрагмент картины. Около 1500 г. Национальная галерея. Лондон

Константин РОМАНОВ (К.Р.)
Надпись на Евангелии
Пусть эта книга священная
Спутница вам неизменная
Будет везде и всегда.

Пусть эта книга спасения
Вам подает утешение
В годы борьбы и труда.

Эти глаголы чудесные,
Как отголоски небесные
В грустной юдоли земной,

Пусть в ваше сердце вливаются, -
И небеса сочетаются
С чистою вашей душой. 1888 г.

Христос появляется на свет в Вифлееме. Предание, зафиксированное в Евангелии от Луки, делает на этом обстоятельстве особенный акцент, поскольку именно здесь, по предсказанию ветхозаветных пророков, дол­жен родиться будущий мессианский царь. Рождество Христово, которое обозначает акт воплощения Бога-Слова в человеческом образе, представ­ляет собой одно из важнейших событий цер­ковной истории. Оно относится к числу на­иболее распространенных сюжетов в визан­тийском и западном искусстве. Рассказ о нем содержится в двух Евангелиях (от Матфея и Луки), но чтобы узнать о некоторых не вошедших в канонические тексты подробностях этого события, художникам было необходимо обратиться и к апокрифическим текстам, таким, как «Протоевангелие Иакова» или так называемое «Евангелие от Псевдо-Матфея». Отметим это как характерную черту, свойс­твенную христианскому искусству, сюжетная иконография которого постоянно пополнятся за счет все новых и новых источников.

Изображение Рождества Христова впер­вые появляется в раннехристианском искус­стве в первой половине IV века, главным образом, в рельефах саркофагов. Тогда же складывается и основной набор относящихся к нему сюжетных мотивов. К ним относятся изображения младенца Христа, лежащего в яслях или корзине пастуха с поднятой в знак приветствия рукой, пришедшего поклониться новорожденному Спасителю и в иноска­зательной форме означающего всё стремя­щееся к Христу человечество, а также — вола и осла (подробность, извлеченная из сочинений «Псевдо-Матфея»). Эта подроб­ность также получила свое символическое осмысление: согласно святителю Григорию Нисскому, вол и осел должны символизировать заблуждения иудаизма и язычества (в позднейшей трактовке они означают Ветхий и Новый Заветы). Несколько позднее к группе участников чудесного события начи­нают добавлять изображение Богоматери, которая в византийской изобразительной традиции становится одним из главных участников таинства. Она может сидеть у ложа Сына или же возлежать чуть поодаль, но в обоих случаях именно Богородица, наряду с Младенцем, находится в композиционном центре иконы или фрески.

Под воздействием византийской тради­ции примерно с VII—VIII веков изображе­ние Рождества Христова начинает распро­страняться и в искусстве Западной Европы, причем на европейской почве оно обогаща­ется целым рядом новых сюжетных моти­вов, не знакомых византийскому искусству. К ним можно отнести изображение пещеры, в которой родился Спаситель, или же полу­разрушенного здания дворца Давида, пре­вращенного в хлев (символ скорой гибели иудаизма), иногда — уже позднее, в эпоху Возрождения — идиллического сельско­го пейзажа, на фоне которого происходит

Рождество Христово в картинах итальянс­ких и нидерландских художников. Еще один принятый в западном искусстве вариант изображения этого события связан с полу­чившими огромное распространение в XV— XVI веках текстами пророчеств Бригитты Шведской, согласно словам которой рождес­тво происходило глубокой ночью. Так воз­никает тип «Ночного Рождества», получив­ший огромное распространение в живописи Северного Возрождения. Укоренившаяся в западном искусстве иконографическая схе­ма включает в себя изображение лежащего на земле Младенца, которому поклоняются Мария, ангелы и пастухи; поодаль от них сидит Иосиф, а на заднем плане обычно бы­вает представлено изображение ангела, благовествующего пастухам.

С конца XIV века сюжет поклонения Младенцу начинает приобретать все большую популярность в европейском искусстве. Именно мотив поклонения выступает теперь на передний план в сценах Рождества.

Неизвестный автор
***
Ищите Бога,
Ищите слёзно,
Ищите, люди
Пока не поздно!
Ищите всюду,
Ищите каждый.
И вы найдете
Его однажды.
И будет радость
Превыше неба!
Но так ищите -
Как нищий хлеба! (Это стихотворение неизвестного автора, некогда написавшего его на домике блаженной Паши Саровской.  Домик находится в Серафимо-Дивеевском женском монастыре)

Пьетро Каваллини (1245/50 - ок. 1330 ). Рождество Христово. Мозаика. 1291, Рим, церковь Санта Мария ин Трастевере. Источник изображения http://www.artprojekt.ru/library/italy14/18.htm

В апсиде римской церкви Санта Мария ин Трастевере сохранилась мозаика Каваллини, созданная им в 1291 г. по заказу Бертольдо Стефанески. Здесь помещена репродукция одной из шести сцен этого мозаичного цикла, посвященного жизни Марии. В основных чертах он следует канонам византийской иконографии, но в изобразительных формах сохраняет скорее римские традиции.

В центре изображена Мария на белом возвышении. Ее торжественное спокойствие подчеркнуто выражением лица, взглядом, устремленным вдаль. Ее исполненная достоинства фигура выделяется не только масштабом, но и темным контрастом треугольного входа в схематично изображенную скальную пещеру, который включает в себя также спеленатого младенца и двух символизирующих Ветхий и Новый завет животных, вола и осла. В левом нижнем углу композиции перед пещерой изображен Иосиф в красном плаще; он сидит на камне, глубоко задумавшись. В правом нижнем углу картины - стадо овец, собака, пастухи, один из них самозабвенно играет на рожке, другой слушает благовестие ангела, изображенного на золотом фоне неба над пещерой. Обеспечивая симметрию картины, художник поместил с другой стороны пещеры двух ангелов, поклоняющихся новорожденному. На переднем плане рядом с хижиной и башней виден источник благовонного масла, который, согласно легенде, забил в Риме во время рождения Христа. Над этим источником и была построена церковь Санта Мария ин Трастевере. На это указывает надпись под картиной, гекзаметры которой сочинены, как предполагают, старшим братом заказчика, кардиналом Якопо Стефанески, известным меценатом раннего треченто: «Jam puerum jam summe pater post tempora natum Accipimus genitum tibi quern nos esse coevum Credimus hipcqi clei scatutire liquamina Tybrim». (Он, младенец и вечный Отец, как равный нам, как современник, родился среди нас. Мы верим, что отсюда изливается миро (милосердия), как волны Тибра)

Реализм буколической жанровой сцены с пастухами, пластичные формы фигур, их одежд и движений, яркий колорит, моделированный светотенями и обозначающий пространственность, и, наконец, сама мозаичная техника - все это указывает на непосредственное влияние позднеантичного искусства.

Константин РОМАНОВ (К.Р.) (1858 – 1915)
Когда провидя близкую разлуку...
Когда провидя близкую разлуку,
Душа болит уныньем и тоской, -
Я говорю, тебе сжимая руку:
Христос с тобой!

Когда в избытке счастья неземного
Забьется сердце радостно порой,
Тогда тебе я повторяю снова:
Христос с тобой!

А если грусть, печаль и огорченье
Твоей владеют робкою душой,
Тогда тебе твержу я в утешенье:
Христос с тобой!

Любя, надеясь кротко и смиренно
Свершай, о друг! ты этот путь земной
И веруй, что всегда и неизменно
Христос с тобой. 1886 г.

ДЖОТТО. Рождество. 1303-1313. Капелла дель Арена, Падуя

В ин­терпретации последователя Каваллини, зна­менитого живописца Джотто византийс­кая иконография «Рождества» облекается в такие изобразительные формы, которые позволяют представить его как реальное со­бытие. Художник немного меняет точку зре­ния, отчего знакомые подробности предста­ют в ином ракурсе, выступая как реальное предметно-бытовое сопровождение дейс­твия. Мы видим те же персонажи и те же предметы, что были у Каваллини, а до него у византийских художников — пастухов, их стада, сидящего на земле Иосифа, вола и осла. Однако теперь задачей художника становится создание впечатления реальнос­ти характера происходящего, и поэтому все эти образы воспринимаются под совершенно нехарактерным для византийского искусст­ва впечатлением полноты бытия. Она вы­ражается не только в таких фундаментальных признаках джоттовского искусства, как пространственность всей сцены и объемная трехмерность каждой отдельной фигуры, но и через введение многочисленных подроб­ностей бытового плана.

Константин РОМАНОВ (К.Р.)

***

Научи меня, Боже, любить
Всем умом Тебя, всем помышленьем,
Чтоб и душу Тебе посвятить
И всю жизнь с каждым сердца биеньем.
Научи Ты меня соблюдать
Лишь Твою милосердную волю,
Научи никогда не роптать
На свою многотрудную долю.
Всех, которых пришел искупить
Ты Своею Пречистою Кровью, -
Бескорыстной, глубокой любовью
Научи меня, Боже, любить!

САНДРО БОТТИЧЕЛЛИ. Мистическое Рождество. Около 1500. Национальная галерея. Лондон

В изобразительном строе этой необычной картины проявились не только особенности творческой эволюции художника, в конце пути обратившегося к арсеналу форм готического искусства, но и, в более широком смысле, те эсхатологические ожидания, которые так ярко выразились в духовной атмосфере конца XV столетия. Греческая надпись в верхней части содержит основанное на тексте Апокалипсиса пророчество о мирном времени, которое придет на смену правлению Антихриста на земле (намек на сожженного незадолго до этого фанатичного проповедника Савонаролу, чья проповедь на время увлекла многих, в том числе и самого Боттичелли). Рождение Спасителя знаменует наступление нового дня и победу над дьяволом: на это намекает изображение утреннего света, пробивающегося сквозь кроны деревьев вдали, и пронзенных шестами чертей, лежащих у ног обнимающихся людей и ангелов. Усложненной догматической трактовке евангельского события в типично сред­невековом духе соответствует и намеренно архаичный художественный язык картины, яркая красочность которой, наряду с отсут­ствием перспективного построения, сближает ее с образцами живописи «интернациональной готики» — направления в искусстве, су­ществовавшего на рубеже XIV—XV веков.

Отец Валерий Бурдин
Не обращай вниманья на невежд...
(из цикла «ПОМИНАЛЬНИК»)
Не обращай вниманья на невежд,
что б ни писали и ни говорили.
А ты гори, звезда людских надежд,
и славь Дитя, рожденное Марией.

А ты гори, священная звезда,
на темном небосклоне Вифлеема.
Бесценный дар, неоцененный дар,
гори звезда, прекрасна и нетленна.

Звезда Его невыплаканных слез,
кровавая звезда Его страданий,
ярчайшая из всех небесных звезд,
и самых давних, и совсем недавних.

Над этим страшным миром, над людьми
гори звезда Божественной любви. (Священник Валерий Бурдин. Стихотворение из книги "Не медь звенящая", - М.: 2007)

ФИЛИППИНО ЛИППИ (1460-1505). Поклонение Младенцу Христу Середина 1480-х. Медь, темпера. Диаметр 53. Государственный Эрмитаж. Санкт-Петербург

Филиппино Липпи, сын художника Филиппо Липпи - вероятно, самый известный из учеников Сандро Боттичелли, перенявший черты утонченного, поэтического стиля мастера.

Начиная со второй половины XIV века итальянские художники стали трактовать сцену Рождества Христова как сцену Поклонения. Эту традицию продолжает и Липпи, представив новорожденного и Мадонну в прекрасном рай­ском саду, где крылатые ангелы с золотыми волосами охраняют их покой. Фоном выступает сказочный пейзаж с горами и замками в легкой дымке. Все здесь пронизано ощущением свершившегося таинства.

В трак­товке флорентийского художника Филиппино Липпи евангельский сюжет, напротив, утрачивает все те качества жанровой повествовательности, которыми его наделили Джотто и его многочисленные последователи. Словно желая как можно дальше уйти от уже достаточно прочно укоренившейся в искусстве традиции изображения рождества в виде земной сцены, художник изгоняет из своей картины все бытовые подробности. Что еще важнее, он меняет характер дейс­твия, вместо обычного изображения рож­дества представляя получающую вид тор­жественного ритуала сцену поклонения но­ворожденному Младенцу. Новая расстанов­ка тематических акцентов отразилась в из­менениях в изобразительном строе картины. Все нечаянное и неупорядоченное исчезает из нее, уступая место такой художествен­ной организации, в основании которой вновь оживают изобразительные схемы, принятые в средневековом искусстве. Горизонталь балюстрады делит пространство картины на две равные части. Вертикальную ось в ней обозначает фигура коленопреклоненной Богоматери, на одинаковом расстоянии от которой симметрично расположены фигуры молящихся ангелов. Еще больше сходства с образцами средневекового искусства обна­руживает колорит картины — нереальный, мерцающий и переливающийся, согретый словно из ее глубины исходящим свечением.

Илюшенко Владимир
На Рождество
Уже легла ночная мгла,
Просторный день — как не был.
Деревня Новою была
Под этим старым небом.

Она вовсю листала сны,
А в поле под луною
Стояла чаша тишины,
Полным полна Тобою.

И мир покоился и стыл
В прозрачном одеяньи,
И долетало с высоты
Могучее молчанье.

Душа морозна и чиста —
Ни гнева, ни возмездья.
И разом встали на места
Алмазные созвездья.

И лес молчал, погост молчал,
И все молчали наши,
Чтобы никто не расплескал
Благословенной чаши. (Источник: Илюшенко В. Отец Александр Мень: жизнь и смерть во Христе./ Владимир Илюшенко. - М.: независимое издательство «Пик», 2000. - 496 с.)

ПЕТРУС КРИСТУС. Рождество. Около 1465. Национальная галерея искусства, Вашингтон

Картина нидерландского мастера Петруса Кристуса отличается сложнос­тью построения иллюзорного пространства, образованного чередованием уходящих в глубину пространственных слоев. Самый ближний к зрителю пространственный уро­вень отмечается изображением украшенно­го скульптурой готического портала, сквозь проем которого мы видим сцену поклонения Младенцу. Мария, Иосиф и ангелы в свя­щеннических ризах стоят по кругу, в центре которого — лежащая навзничь крохотная фигурка Христа. Все они — участники торжественной мессы, предназначенной служить прообразом католической мессы, проходящей возле алтаря, для которого была выполнена эта картина. Написанные тонки­ми слоями масляной краски фигуры кажут­ся стереоскопически объемными и столь же материальными, «настоящими», что и ил­люзорная архитектура на переднем плане. Перспективное сокращение стропильных балок, наряду с контрастом освещенного пе­реднего плана и погруженной в темноту уда­ленной части хлева, активизирует у зрителя ощущение пространственной глубины.

А. А. Фет

Мадонне

Я не ропщу на трудный путь земной,
Я буйного не слушаю невежды:
Моим ушам понятен звук иной,
И сердцу голос слышится надежды

С тех пор, как Санцио передо мной
Изобразил склоняющую вежды,
И этот лик, и этот взор святой,
Смиренные и легкие одежды,

И это лоно матери, и в нем
Младенца с ясным, радостным челом,
С улыбкою к Марии наклоненной.

О, как душа стихает вся до дна!
Как много со святого полотна
Ты шлешь, мой Бог,
с пречистою Мадонной!

Источник:

Яйленко Е.В. Библия в мировой живописи./ Евгений Валерьевич Яйленко, кандидат искусствоведения. – М.: ОЛМА Медиа Групп, 2013. – 304 с. – (Сокровища живописи)