Духовные и эстетические ценности древнерусской иконы

 

Духовные и эстетические ценности древнерусской иконы

Икона начала формироваться в раннехристианский и ранневизантийский периоды (IV—VI вв.) и приобрела свои классические формы в Византии IX—XI вв. после окончательной победы иконопочитания, а затем — в Древней Руси в XIV—XV вв.
Почему именно икона оказывает столь мощное воздействие на чувства и эмоции человека?
Над этим вопросом задумывались многие богословы, философы и искусствоведы.

Ангелы-хранители с иконы Крещение, начало XV века

Свою интерпретацию ответа предлагает современный белорусский культуролог Мартынов В.Ф. в монографии «Философия красоты»:
«Икона явилась важнейшим средством донесения до сердца каждого идеала Вечной, Божественной красо­ты. "Иконой" в христианстве называлось изображение святого средствами живописи в противовес языческим "идолам" античности - скульптурам. Одна из главных особенностей нового типа красоты заключалась в строгой каноничности. Иконописцы заботились о поддержании жесткой традиции, ничего не делая от себя, благоговейно следуя канону. В иконе воплощался образ человека, сумевшего актуализировать божествен­ную красоту, отрешенного от мирских благ, осознающего глубины своего духа, постигшего неотразимое присутст­вие Бога. Человеческий образ начинает трактоваться от­влеченно, условно.

Тело выглядело истонченным, удли­ненным, невесомым, плоскостным. Лицо - весьма суро­вым, изнеможённым от поста, скорби о тяжких земных грехах. Все насыщалось отрицанием животных корней человека. В глазах светилась несокрушимая внутренняя сила, чистота, духовное горение, излучающее свет на окружающий мир. Говоря словами Е. Трубецкого, икона - это желание человека понять сверхбиологический смысл бытия, который не лежит на поверхности, за­шифрован, трансцендентен. Поэтому иконописец, стре­мясь передать звучание метафизического мира, обладаю­щего атрибутом вечной гармонии, всегда старался очис­тить душу от страстей, плотской накипи, всего того, что отторгает от высокого. Живопись и мозаика становятся ведущими средствами выражения новой эстетики, так как язык скульптуры не позволял воплощать стремление ко всё большей дематериализации кра­соты. В эстетическом мировосприятии средневековья от­разилась символическая глубина, так как изобразить, за­печатлеть невидимый, сверхчувственный мир можно бы­ло только с помощью символических образов. Уже на ранних ступенях развития человек стал прозревать, что за данными повседневного опыта - скрывается реальность несоизмеримо более сложная, более необъятная, чем он способен выразить в понятиях этого опыта. Поэтому не данное в чувственном восприятии, а скрытое за ним вол­новало и влекло человека. В средневековой культуре все явления физического мира рассматривались как проявле­ния трансцендентной реальности, как завеса над более глубоким бытием. Там скрывался Бог, другие небожите­ли, не имеющие никакой материальной формы и, следо­вательно, их нельзя было изобразить натуралистически. Символ и был необходимым средством проникновения в мир метафизический, представляя собой видимый знак невидимого бытия».

В основе эстетики и богословия иконы лежат идеи византийских отцов Церкви. В период иконоборчества (VIII—IX вв.) была детально разработана теория образа в изобразительном искусстве (теория иконы), а в ее русле был затронут и ряд других проблем искусства. Но почему возникло само иконоборчество? Иконоборцы считали, что божественную природу Христа нельзя воплощать в изобразительном искусстве, а можно лишь на­мекнуть о его присутствии некоторыми знаками (например, крестом, виноградной лозой, цветами). Против иконоборцев выступил византийский отец церкви Ио­анн Дамаскин (700-750). В своем трактате «Три защитительных сло­ва против отвергающих святые законы» средневековый богослов доказывает, что икону нужно понимать, как идеально видимый облик первообраза. Поэтому, когда мы поклоняемся иконе, мы поклоняем­ся не только образу, а первообразу.

Отношение к иконе стало и сущностью эстетической концеп­ции Иоанна, в основе которой лежало образно-символическое пони­мание искусства.

Икона. Богоматерь Толгская. Около 1327 г.

Ведущий специалист нашего времени в области эстетики Бычков В.В. пишет в своем грандиозном учебнике для студентов вузов «Эстетика»:

С IX в. икона заняла место одного из сущностных феноменов православной куль­туры в целом и русской в частности; стала одной из центральных категорий православного религиозно-эстетического сознания.

Теория образа достаточно активно усваивались и толковались (нередко в противо­положных смыслах) в Древней Руси Иосифом Волоцким, Максимом Греком, Зиновием Отенским, игуменом Артемием, участниками цер­ковных соборов 1551 г. (Стоглав) и 1554 г., дьяком Иваном Висковатым, Евфимием Чудовским, протопопом Аввакумом, Симоном Ушаковым, Иосифом Владимировым, Симеоном Полоцким и други­ми мыслителями и иконописцами.

Итог многовековой разработки богословия, метафизики, эстетики иконы в православном ареале был подведен русскими религиозными философами первой трети XX в. Е. Трубецким, П. Флоренским, С. Булгаковым. В целом на сегодня мы имеем достаточно сложную многоаспектную теорию иконы, отражающую суть этого трудноописуемого феномена православной культуры.

Икона для православного сознания — это, прежде всего, рассказ о событиях Священной истории или житие святого в картинах (по выражению Василия Великого, ставшему своего рода богословской формулой, — «книга для неграмотных»), т.е. практически — реа­листическое изображение, иллюстрация. Здесь на первый план вы­двигается ее экспрессивно-психологическая функция — не просто рассказать о событиях давних времен, но и возбудить в зрителе целую гамму чувств — сопереживания, жалости, сострадания, уми­ления, восхищения и т.п., а соответственно — и стремление к под­ражанию изображенным персонажам.

Икона — это и прекрасный живописный образ, своей яркой кра­сочностью служащий украшением храму и доставляющий духовную радость созерцающим ее. «Цвет живописи, — писал Иоанн Дамас­кин о церковном искусстве, — влечет меня к созерцанию и, как луг, услаждая зрение, вливает в душу славу Божию».

Икона. Чудо Георгия о змие, с житием Георгия. Последняя треть XVI века
С сайта https://www.icon-art.info/masterpiece.php?mst_id=5906

Икона — это визуальный рассказ, но не о повседневных событи­ях, а об уникальных, чудесных, в том или ином смысле значимых для всего человечества. Поэтому в ней не место ничему случайному, мелочному, преходящему; это обобщенный, лаконичный образ.

Более того, это вневременной эйдос свершившегося в истории собы­тия или конкретного исторического лица — его непреходящий лик — тот визуальный облик, в котором он был замыслен Творцом, утраченный в результате грехопадения и вновь обретенный по вос­кресении из мертвых; некоторым же выдающимся подвижникам удавалось осуществить это и при жизни, преобразив свое психофи­зическое естество в процессе подвижничества (см. далее).

Указывая на духовные и неизобразимые феномены горнего мира, икона возводит ум и дух человека, созерцающего ее, в этот мир, объединяет с ним, приобщает к бесконечному наслаждению духов­ных существ, обступающих престол Господа. Отсюда контемплятивно-анагогическая (созерцательно-возводительная) функция иконы. Она — предмет длительного и углубленного созерцания, стимуля­тор духовной концентрации созерцающего, путь к духовному вос­хождению. В иконе изображается прошлое, настоящее и будущее православного мира. Она принципиально вневременна и внепространственна. Верующий обретает в ней вечный духовный космос, приобщение к которому составляет цель жизни православного че­ловека. В иконе реально осуществляется единение земного и небес­ного. Икона — символ и воплощение соборности как антиномичес­кого единства личностного сознания верующего (в том числе и иконописца) со всем сонмом воцерковленных людей и духовных существ христианского универсума.

Икона — особый символ. Возводя дух верующего в духовные сферы, она не только обозначает и выражает их, но и реально являет изображаемое в земном преходящем мире. Это сакральный, или литургический, символ, наделенный силой, энергией, святостью изображенного на иконе персонажа или священного события. Бла­годатная сила иконы обусловлена самим подобием, сходством об­раза с архетипом (отсюда опять тенденция иконописи к иллюзио­низму) и именованием, именем иконы (отсюда, напротив, условность и символизм образа). Икона в сущности своей, как и ее главный божественный Архетип, антиномична: это — выражение невыра­зимого и изображение неизобразимого. Древние антитетические архетипы зеркала, как реально являющего прообраз (эллинская традиция), и имени, как носителя сущности именуемого (ближне­восточная традиция), обрели в иконе антиномическое единство. (Подробнее о богословии и эстетике иконы см. в книге Бычкова В.В. «Духовно-эсте­тические основы русской иконы» (М., 1995)».

О высокой значимости иконы для православного сознания свидетельствует установление специального церковного праздника в честь победы иконопочитания, который именуется как «Торжество Православия» и празднуется Церковью с 843 г. в первое воскресенье Великого Поста.

Икона. Апостол Петр из деисусного чина. XV век

Итак, икона – это не картина. Об этом замечательно написала в своей книге «Что такое искусство?» кандидат искусствоведения Вера Васильевна Алексеева:

«Икона не картина, но являет собою прекрасную живопись, причем сложнейшую в лучших своих произведениях. Русская иконопись вошла в сокровищницу ми­рового искусства (так говорят об общих художественных богатствах Человечества). Однако в современных музеях икона все равно смот­рится картиной, потому что она повешена на стену как картина. Кстати, подавляющее большинство произведений в музее — картины, и зритель привык их смотреть с большим удовольствием. По сравне­нию с ними иконы ему кажутся странными... «хуже», потому что «не как в жизни».

Конечно, не «как в жизни»! Да и возможно ли «как в жизни», если главное содержание икон — изображение проявлений высшего божества и бо­жества в образе Христа; изображение апостолов (ученики Христа), святых (люди, которые имели «особые заслуги» перед Богом), от­шельников (люди, которые уединялись в монастырях, в природе для личного общения с божеством). И многих других героев «Библии» и «Евангелия» — главных книг христианской религии. Для их изоб­ражения были созданы в старину самые строгие правила-законы, самая строгая изобразительная система, которая подчиняла себе заод­но и изображение вообще всей жизни—людей, зверей, природы.

В иконе всё — особое. И само изображение, где почти нет глубины, где или нет объемов, или они совершенно иные, отличные от тех, что мы видим в жизни. Зато есть в иконе певучие очертания фигур (контуры), сложный и смелый колорит, легко впускающий в себя даже твореное золото. И сам художник — особый, и само создание иконы — необыч­но. Из поколения в поколение строго обучались художники-иконопис­цы, многие из которых были монахами (люди, живущие только религиозной жизнью), а многие из монахов не знали, что такое личное желание, свобода или воля. Да и само написание иконы трудно себе представить современному человеку. Например, Андрей Рублев, монах - «изограф», пре­жде чем приступить к созданию новой иконы, принимал длительный пост и полное уединение. По обычаям того времени, он должен был очистить тело и мысли, чтобы иметь право приступить к священному изображению Бога.

Андрей Рублев Богоматерь из праздничного чина иконостаса Успенского собора во Владимире

Икона — не картина!
Это образ Идеи! Божества! — коль
могут зримы быть «идеи», «божества».
В искусстве могут. И бывают,
но в форме совершенной,
«идеальной», отточенной
в рисунке, как кристалл,
и с благородной
плавностью в союзе.
Тиха покорная Мария. Несмело-
нежно держит Христа-младенца.
По-разному зовут Марию: «Мадон­на»,
«Богоматерь», «Богородица»
и даже «Нотр-Дам». Прекрасен лик.
И тонки веки, скорбны брови.
Печальные глаза без блеска
про­видят будущее Сына—смерть
на кресте. Земное и небесное
в Ма­рии кисть византийца нам
передала в строжайшем
цвете. Путь долгий из
Царьграда во Владимир
икона совершила.
Пред нею князь
Андрей молился
Князь Владимирский.

… «Неземная красота» иконы возникает в кристаллическом строении мазков. Нет, они не свободны, не своевольны, не гибки, не прихотливы; мазки в иконе образуются то как линии, отточенные длинными гранями, то как граненые треугольники или прямоугольники... Словом, дивный «хрустальный мир», в котором одежды превращаются в ломкие одеяния апостола Павла, и в них не увидишь «житейскую», реальную ткань в ее мягких складах. Здесь вообще нет никаких примет жизни, словно все застыло в своей отточенности, кроме мягкого контура головы в легком наклоне. А потому мы и созерцаем особый мир особых людей...— безмолвных, тихих, недвижных, будто они почтительно, благоговейно... кого-то ожидают, пребывая где-то далеко от земли; наверное, «в мире горнем» ... высоком ... небесном. Недаром сияет лазоревый цвет в живописи Андрея Рублева, и впрямь пронизанный светом. Одним он кажется цветом неба, другим — цветом васильков, затерявшихся в золотистой ржи наших полей.

О васильках, о полях говорит наше воображение, которое всегда стремится к жизни, к жизненным сравнениям. А строгий иконописец никаких «прелестей жизни» не допускал в иконы, кроме ... чувств человеческих. Причем самых чистых, сдержанных, благородных. Они звучат даже в названиях икон: «Нечаянная радость», «Утоли моя печали», «Умиление»... А в изображении чувств цвету привольнее всего. Через цвет передаются просветление, радость, сострада­ние-тревога... Цвет и сам, даже без всякого изображения, может вызвать состояние тревоги или покоя.

Иконописцы волшебно владели цветом, выражающим чувства человечес­кие. Потому старинная иконопись богата человеческим содержани­ем, хотя несут его в себе изображенные божества и святые. Может, потому, что сами божества — это чувства и обращение к чувствам. Во всяком случае, можно сказать, что человеческие чувства в образе цветных божеств становились такой прекрасной и возвышенной живописью, что мы благоговеем перед иконами без молитвы, любуясь их красотой, очищаясь их чистотой в музеях, в залах древнерусского искусства, как ни прекрасен «мир горний», все-таки «мир дольний», то есть земной, где горы-долы, поля-леса, реки-моря... все равно нам милее, краше, роднее. Здесь наша Родина, здесь «колыбель человеческая».

Вот уже два миллиона лет обитает Человек на Земле и здесь создает свою историю и культуру. А культура и искусство — неразделимы; они там, где есть что-то очень важное для людей, самое главное в их жизни, чему они, действительно, поклоняются без всякой корысти, темных мыслей о купле-продаже; что свободно от власти денег и составляет главный смысл жизни Человека и Общества, главную цель нашего существования (бытия), что мы называем словом Идеал».

Икона. Вседержитель. XVII век

В великолепной статье из книги "Зримая истина" о более детальных отличиях картины от иконы на конкретных иллюстративных примерах автор С.В. Алексеев пишет: «Главная задача иконы – показать реальность мира духовного. В отличие о картины, которая передает чувственную, материальную сторону мира. Картина – веха на пути эстетического становления человека; икона – веха на пути спасения. Но в любом случае, икона – это всегда святыня, в какой бы живописной манере она ни была выполнена…»

Итак, основные художественные особенности живописи икон это:

• плоскостность изображений,
• фронтальность и статичность главных фигур, рельефно выделенных золотыми или цветными фо­нами,
• особое внимание к ликам главных персонажей, помещаемых обычно в композиционных центрах изображений,
• использование ограниченного набора стереотипных иконографических элементов (фигур, поз, жестов, деталей архитектуры и пейзажа),
• применение эстетически значимых деформаций изображенных предметов (изме­нение реальных пропорций человеческого тела, условное изображе­ние архитектурных кулис, горок, деревьев),
• совмещение в одном изображении разновременных и разнопространственных событий и явлений,
• создание особого многомерного художественного про­странства путем изображения предметов в обратной (чаще всего), параллельной, прямой перспективах,
• повышенная декоративность, использование золота и ярких светоносных локальных цветов, на­деленных глубокой символикой,
• особое внимание к принципу контраста при организации композиций.

Вся эта сложная система изобразительно-выразительных средств возникла в результате многовекового опыта проникновения художе­ственного гения византийских мастеров (многие из которых были монахами) в глубины духовного бытия Универсума, запечатления в форме, цвете, линии принципиально невербализуемых духовных феноменов, открывавшихся соборному сознанию христианских по­движников в мистических актах богослужения или молитвенного подвижничества.

Икона. Сергий Радонежский в житии. Середина XVII века

Некоторые авторы делают интересные выводы о том, почему именно для русского человека икона приобрела особое сакральное значение. Это связывается с особым эстетическим восприятием русского характера окружающей действительности

Это и повышенная эмоциональность, и наделение прекрасного осязательной предметностью, и особенное внимание к чувственному восприятию духовной красоты.

В древнерусской культуре в эстетическом сознании видное место занимала нравственная красота. В литературе и искусстве складываются идеальные образы народного героя и духовного пастыря. Первый образ строится на единстве внешней красоты, мужества и нравственного совершенства, у второго преобладает нравственно-духовная красота, которая ценится не меньше мужества и отваги.

Поэтому русская икона пережила непревзойденный расцвет в XIV веке. В ней, по словам Е.Н. Трубецкого, чувствуется воплощенное в образах и красках видение «иной жизненной правды и иного смысла жизни». Эти образы и краски, свидетельствует известный исследователь русской культуры А.В. Карташов, соответствуют психологии русского человека: «Русский человек мыслит не отвлеченно, а образами, пластически. Он художник, эстет и в религии...» (Карташов А. В. Русское христианство // Записки русской академической группы в США. Т. XXII.— Нью-Йорк, 1989.—С. 8).

Задачи иконы — вернуть первоначально заложенные в человеке лучшие духовные качества, потерянные им в жизни. Каким же образом? Путем созерцания и восприятия. Иными словами, русская икона выполняла в отечественной культуре средневековья ту эстетическую функцию, которую древние греки называли «катарсисом», очищением. Эстетизирован и процесс познания, пример тому — средневековые книги, «сокровищницы мудрости», украшенные драгоценными окладами и чудесными миниатюрами.

Значительную роль древнерусская эстетика уделяет понятию «красота». С одной стороны, эта эстетическая категория служила определенным руководством к действию в творчестве народных умельцев, с другой — она выступает как идеал, формирующий духовную культуру в целом.

В рекомендациях иконописцам присутствуют два понимания красоты. Одно в традициях христианского средневековья: красота абсолютная определяется «идеей идей — Богом», она не проявляется в предметах и изображениях на иконах. Симеон Полоцкий видит в красоте одно из свойств духовного совершенства, различая «красоту плоти» и «красоту любви в душе» и считая основным свойством ее гармонию — «устройство», «благолепное равенство».

Ярким памятником дальнейшего формирования эстетической теории на Руси явился трактат Симона Ушакова «Слово к любителю иконного писания» (около 60-х годов XVII в.). Работа была посвящена Иосифу Владимирову, московскому живописцу, который считается автором еще более раннего трактата об основах иконописи. Симон Ушаков (1626-1686) — ученый, художник, богослов и педагог — высоко ставит назначение художника, способного создавать образцы «всех умных тварей и вещей», «посредством различных художеств делать замыслимое легко видимым». Выше всех «существующих на земле художеств» Ушаков ставит живопись, она уподобляется зеркалу, отражающему жизнь и все предметы. Стремление к правде в живописном изображении легло в основу педагогического мастерства Ушакова. Стремясь воспитать из своих учеников истинных художников-иконописцев, он задумал издание подробного анатомического атласа. О своем замысле, который, вероятно, не был реализован, Ушаков писал: «Имея от господа Бога талант иконописательства... не хотел я его скрыть в землю... но попытался выполнить искусным иконописательством ту азбуку искусства, которая заключает в себе все члены человеческого тела... и решил их вырезать на медных досках...» (История русского искусства. В 3-х тт. Т. 1— М., 1991.— С. 104). Таким образом, XVII век включает в русскую культуру вопросы эстетического характера: задачи художника, его отношение к природным объектам, правда и правдоподобие в живописи.

Икона. Явление Ангела женам - мироносицам

А вот как отвечает православный верующий человек на вопрос: Зачем же вообще нужны иконы?

«Конечно же, для молитвы. Ведь если мы кого-то о чём-нибудь просим, то делать это лучше всего, глядя на него. А если мы хотим попросить о чём-нибудь Бога, Богоматерь или святых, то лучше молиться, глядя на их иконы.

Во многих святых книгах сохранились предания о том, как выглядел тот или иной святой, поэтому иконописцы писали святых такими, какими они были в жизни. Бывали и чудесные явления живым людям почивших святых, когда они рассказывали, как их надо изображать.

На Руси всегда понимали, ценили и почитали красоту. На красивую, одухотворённую икону русские люди не только молились, но и любовались ею, и красота убеждала их в том, что Бог, конечно же, есть. В каждой иконе есть тайна, символ, не зная которых трудно понять икону.

На протяжении веков икона на Руси была окружена ореолом огромного нравственного авторитета, она выступала носителем высоких этических идей.

Для православных людей икона в доме — не только главная святыня, но и самое драгоценное его украшение. Перед иконами совершаются все важнейшие события в жизни русской семьи — от рождения до смерти. Когда рождался младенец, заказывали «родимую» икону святого, имя которого будет носить ребёнок.

Иконой родители благословляли жениха и невесту, а после венчания в храме за стекло этой иконы помещали витые, венчальные свечи. Когда один из супругов заболевал, перед ним зажигали эти свечи и молились перед иконой о его скором выздоровлении.

Перед иконами молятся не только утром и вечером, но и всегда, когда требует душа. Молятся перед началом важного дела, перед дальней дорогой и после благополучного возвращения, молятся перед трапезой и после неё, молятся в печали и радости. Поэтому старинные, семейные иконы, переходящие от поколения к поколению, часто называют намоленными, ведь они хранят все упования наших предков на помощь Божию.

Освящённые, намоленные иконы берегут в доме мир, покой и нравственный порядок. Перед ними невозможно браниться, сквернословить или устраивать шумные застолья.

Невозможно представить православный храм или дом без икон. Только нужно помнить, что, когда мы молимся перед образом Спасителя, Божией Матери или святого, мы должны твердо помнить, что икона – это не Сам Бог или угодник Божий, а лишь изображение. Поэтому мы молимся не иконе, а первообразу – Богу или святому, который на ней изображен.

Святые, православные иконы столько раз спасали Россию от неминуемой гибели, являли и являют столько удивительных чудес. Отречься от икон — всё равно, что отречься от самой России и веры в Бога. А этого никогда не будет».

Следует с большим уважением и бережностью относиться каждому человеку к иконе, чтобы не оскорбить чувства верующих, ибо для них икона – это святыня, окно в горний, небесный мир.

 

Источники:

Бычков В.В. Эстетика: Учебник для гуманитарных вузов./ В.В. Бычков. – М.: Гардарики, 2002. – 556с.

Мартынов в.Ф. Философия красоты: Монография./ Владимир Федорович Мартынов. – Минск: ТетраСистемс, 1999. – 336с.

Эстетика: Учебное пособие для вузов./ под. Ред. А.А. Радугина. – М.: Центр, 2000. – 240с.

Алексеева В.В. Что такое искусство? О том, как изображают мир живописец, график и скульптор: Альбом./ Вера Васильевна Алексеева; фотографы С. Зимнох, В. Куприянова. - М.: Советский художник, 1991.—240 с.

Юдин Г. Аз, Буки, Веди: Азбука православия для детей с иконами и картинами русских художников./ Георгий Юдин. – М.: Белый город, Даръ. – 384 с. – с. 148-177

http://azbyka.ru/tserkov/ikona/ikona_i_kartina-all.shtml