Философия пейзажей Федора Васильева

Философия пейзажей Федора Васильева
Васильев Фёдор Александрович (1850-1873) – русский пейзажист

«...то, что было у Васильева, а именно - поэзия, что и есть главное в искусстве, а в пейзаже в особенности». (М.М. Антокольский)

Мысли Ф. Васильева поражают максимализмом тех задач, которые он ставил перед искусством и перед собственным творчеством. Он мечтал написать картину, состоящую из одного голубого воздуха и гор, но так, что «преступный замысел человека, смотрящего на эту картину, полную благодати и бесконечного торжества и чистоты природы, будет отклонен и покажется во всей своей безобразной наготе…»

Его картины – это восторг перед красотой окружающего мира и щемящего чувства прощания с ней.

Васильев Ф.А. После грозы. 1868. Холст, масло. 53.5 x 45 см. Государственная Третьяковская галерея

О его полотнах говорили, что было в них «что-то мистическое, чарующее, точно не картина, а во сне какая-та симфония доходит до слуха – оттуда, сверху».

Покой и движение, дольнее и горнее, конечное и бесконечное, трепет трав земли и властная мощь жизни неба. Переживание природы у Васильева было наполнено глубоко личностным религиозным чувством: "Посмотри, какие звезды... Бездонное небо и какая широта... А над всем - Творец..." - говорил Федор Александрович Репину.

Его творения – и о России, которую он нежно любил.

Булычева В.А.

К картине Федора Васильева «После грозы»

Отгремела гроза, отшумела,

Уплывают вдаль облака.

Нежной, ясной, небесной лазурью

Глаз любуется наверняка.

Как пышны вы, небесные странницы,

Как ты ясен и чист небосклон!

Я немею пред вами, избранницы,

Я в восторге шлю вам поклон.

За красу вашу чистую, нежную,

За мечту, уходящую вдаль,

За приятность и ласку душевную

Ничего мне на свете не  жаль!

Васильев Ф.А. Перед дождем, 1870. Холст, масло 39,7 х 57,5. Государственная Третьяковская галерея
Москва

В. Липатов: «В картине "Перед дождем" все насыщено ожиданием грозы: темное небо, встревоженные птицы, расшумевшиеся деревья. Буйные, яркие блестки света и пятна тени изменили цвета, они вспыхнули неестественно, "раскаленные" до предела: запылала рубашонка на мальчишке, деревья засверкали золотом, гуси  обернулись  белыми-пребелыми лебедями... Васильев показывает нам русский пейзаж - "прозу, превращенную  в фантастику", - отличающийся богатством  цветовых  характеристик,  необычайно выразительной динамикой, живой светотенью, цельностью общей гаммы красок».

Васильев Ф.А. Кучевое облако. Этюд. Вятский художественный музей

Федор Васильев открыл  по слову Н. Ге, живое небо. В его этюдах и картинах облака двигаются, дышат, трепещут, полны тайны и возвышенности. И вся короткая судьба молодого, рано умершего от туберкулеза художника показала каждому, что жизненный счет ведется вовсе не на прожитые годы, а на то, насколько готов человек видеть, удивляться, радоваться, любить и творить.

Апухтин А.Н.

Облака

Сверкает солнце жгучее,
В саду ни ветерка,
А по небу летучие
Проходят облака.
Я в час полудня знойного,
В томящий мёртвый час
Волненья беспокойного
Люблю смотреть на вас.
Но в зное те ж холодные,
Без цели и следа,
Несётесь вы, свободные,
Неведомо куда.
Всё небо облетаете...
То хмуритесь порой,
То весело играете
На тверди голубой.
А в вечера росистые,
Когда, с закатом дня
Лилово-золотистые,
Глядите на меня!
Вы, цепью изумрудною
Носяся в вышине,
Какие думы чудные
Нашёптывали мне!.. 1855

Удивительны диапазон и эмоциональная насыщенность палитры пейзажей Васильева. Рядом с симфонией серых в пейзаже "В Крымских горах" живет пламенеющее золото огненных красок таких работ, как "Болото в лесу. Осень" (ГРМ) или "Осенний лес" (ГТГ), мерцающие изумрудные оттенки таинственной "Заброшенной мельницы" (ГТГ). Обладая необычайно развитым чувством цвета, Васильев умел придавать ему содержательную значимость, цвет для художника был одним из главных средств эмоциональной выразительности.

Васильев Ф.А. Заброшенная мельница. Ок. 1872. Холст, масло. 45.4 x 56.4 см. Государственный Русский музей

В пейзажах Васильева мир природы предстает неласковым, полным скрытой тревоги, человек оказывается одиноким и беззащитным перед лицом ее величия, мир природы несоразмерен человеку, превосходит его.

«Заброшенная мельница» писалась в Крыму, но мотив утреннего пробуждения природы занимал воображение Васильева еще до отъезда в Ялту. Она скорее всего пейзаж – воспоминание, очищенный от всего случайного и будничного. Изображение глухого уголка леса, поглотившего заброшенную мельницу, стоящую у заводи, вокруг которой застыли в неподвижности белые цапли. Поражает ощущение загадочности и таинственности. Весь пейзаж окутан легкой дымкой тумана. В этой картине вводится далевой вид, включая частный мотив в широкую панораму местности, развертывающуюся за его пределами.

Притулившаяся под высокими деревами мельница сама по себе не выглядит такой уж заброшенной. Цело и мельничное колесо, и крыша еще не обветшала. Но о ее заброшенности говорит окружающая обстановка. Столпившиеся у мельницы цапли указывают на то, что людей уже давно не бывало на ней, и птицы чувствуют себя здесь привольно.

Васильев Ф.А. Болото в лесу. 1872. Холст, масло 81 х 111,5. Государственный Русский музей. Санкт-Петербург

«Болото» - не пленэрная картина. Васильев писал ее, живя в Крыму и пользуясь старыми набросками. Однако здесь есть удивительный «эффект присутствия» - одной только силою мысли и своего творческого воображения художник переносится в тот болотистый и березовый край, который он вынужден был навсегда оставить. Пламенеющая осенняя листва очень выигрывает от соседства насыщенно-свинцовой тучи. Могучие деревья как бы подпирают своими ветвями небо, задавая основную вертикаль композии.

Едва намеченные Цаплина переднем и среднем планах картины кажется, что перелетели сюда из картины «Заброшенная мельница».

По дорогам Васильевских пейзажей зритель не в силах "идти", его взгляд от переднего плана сразу же переносится к дальнему, ему не дают побыть у воды, насладиться прохладной зеленью изумрудной травы, неведомая властная сила отрывает взгляд от земли и переносит в мир торжественной музыки движущихся влажных облаков. Душу человека как будто что-то отзывает, и от этого властного зова она сжимается и наполняется трепетом, чувствами восторга и страха.

Васильев Ф.А. Мокрый луг. 1872. Холст, масло 70 х 114. Государственная Третьяковская галерея. Москва

Только что прошел летний дождь, и сквозь синие тревожные тучи солнце осветило яркую зелень травы со сверкающими каплями дождя, заставило заблестеть болотную воду,- тень от облака упала на землю. На фоне неба четким силуэтом вырисовывается купа зеленых деревьев. Уравновешенная композиция, глубина и реальность передачи пространства говорят о высоком мастерстве художника. Цветовая зелено-синяя гамма картины тонко разработана во всем богатстве оттенков. Она замечательно передает влажный воздух, мокрую листву деревьев, траву. Картина рождает сложную смену чувств, то светлых и радостных, то грустных и тревожных.

В этом творении нашел совершенное воплощение важный для творчества Васильева мотив стоячей воды.

Завораживающее, непроницаемое зеркало воды в центре и симфония неба над ним.

«Эта картина рассказала мне больше Вашего дневника.. И потом счастливый какой-то фантастический свет, совершенно особенный и в то же время такой натуральный, что я не могу оторвать глаз» (Крамской)

Художник пишет «чистый пейзаж», но очеловечивает его лирикой своего восприятия природы, передачей своего настроения. Это настроение в пейзаже создается поэзией света, тонкой разработкой полутонов, гармоничными переходами от светлых пятен к темным, единством колорита. Говоря словами Крамского, «Васильев пропел действительно превосходно про непогоду, случившуюся раннею весною». Состояние природы после только что прошедшего бурного ливня передано с редким мастерством: еще темнеют на фоне уходящей тучи мокрые деревья, скользит от нее тень по лугу, еще напоен влагой воздух, но уже проясняется небо, легкий ветерок пробежал по светлеющей воде, выпрямляется примятая ливнем трава. «Эта трава на первом плане и эта тень — такого рода, что я не знаю ни одного произведения русской школы, где бы так обворожительно это было сработано»,— писал Крамской. Он же отметил, что в картине есть «та окончательность, которая без сухости дает возможность не только узнавать предмет безошибочно, но и наслаждаться красотой предмета». Картина действительно овеяна тонким чувством красоты природы, и. сравнивая Васильева с Саврасовым, можно, пожалуй, сказать, что если Саврасов искал красоту правды, то Васильев стремился к правде красоты.

В.Липатов: «Картина сложных переживаний, восхищения, памяти о былом, свидание с юностью (странно звучит это в двадцать два года), глубокого проникновения  в многокрасочный мир. Тень смятенных облаков гасит блеск влажной травы, темнит загадочное зеркало воды, отражающее неяркое небо. Перебегает  рождающийся  и угасающий луч солнца... Создается ощущение живого прикосновения к дышащему простору, подчеркнутое одинокой значительностью купы деревьев. Движущаяся тень уничтожает застылость, все неустойчиво, все пульсирует, все живет.

Общий образ - настроение - не затмевает деталей: каждый камешек, каждая былинка выписаны любовно, они - часть целого, где все соразмеримо: дальние и ближние планы, гамма тонов...»

Васильев Ф.А. Рассвет. 1873, холст, масло. Вятский художественный музей

Булычева В.А.

К картине Федора Васильева «Рассвет»

Еще не высох дождь вчерашний,

В траве зеленая вода!

Скучают брошенные пашни,

И тихо шепчет лебеда.

Любимой родины просторы,

И глубина родных небес

Ласкаете сияньем взоры

И ожиданием чудес.

Краса твоя необозрима

И восхищает, и манит,

Так  будь навеки ты любима,

Как ясный солнечный зенит!

В. Липатов: «Васильева именовали романтиком, а он был скорее ведуном - ведал о  том, о чем другие и не подозревали. Приходил к природе, когда  она  разговаривала наиболее откровенно, драматично, являла  свои  тайны,  свой  характер,  -  в переломные  моменты  бытия.  Его  пейзажи-откровения   стали   доверительным диалогом человека и природы».

«Он открыл живое небо, он открыл мокрое, светлое, движущее небо, и те прелести пейзажа, которые выразил в сотне своих картин», - писал Николай ГЕ.

Васильев Ф.А. В Крымских горах. 1873г. Холст, масло 116 х 90 Государственная Третьяковская галерея. Москва

Человеческое существо страдает, но в этом страдании очищается и возвышается его душа. Это чувство наиболее полно выражено в самом совершенном произведении Васильева - картине "В Крымских горах".

Федор Тютчев

***

Так, в жизни есть мгновения —
Их трудно передать,
Они самозабвения
Земного благодать.
Шумят верхи древесные
Высоко надо мной,
И птицы лишь небесные
Беседуют со мной.
Все пошлое и ложное
Ушло так далеко,
Все мило-невозможное
Так близко и легко.
И любо мне, и сладко мне,
И мир в моей груди,
Дремотою обвеян я —
О, время, погоди!

Философский строй пейзажного творчества Васильева близок настроениям философской лирики Тютчева.

Эти стройные сосны имеют в своем облике нечто северное (что возможно и пленило тосковавшего по России художника), крымские сосны, в основном, пониже и разлапистей, а далеко внизу мы видим еще одну группу высоких сосен, звучащую как бы эхом сосен переднего плана. Небо затуманено низко опустившимися облаками – это придает картине величественность и указывает на то, что перед нами действительно горы. Стараясь облегчить участь волов, татарин сошел с повозки и идет рядом с ней по дороге. Но животные все-таки в гору бредут медленно, через силу.

Как откровение воспринял картину Крамской: "...чем дальше, тем больше зритель невольно не знает, что ему с собой делать. Ему слишком непривычно то, что ему показывают, он не хочет идти за Вами.., но какая-то сила его тянет все дальше и дальше, и, наконец, он точно очарованный, теряет волю сопротивляться и совершенно покорно стоит под соснами, слушает какой-то шум в вышине над головой... эти тени, едва обозначенные солнцем сквозь облака, так мистически действуют на душу, уж он устал, ноги едва двигаются, и он все дальше уходит, и, наконец, вступает в область облаков, сырых, может быть, холодных; тут он теряется, не видит дороги, и ему остается взбираться на небо..."

Картина "В Крымских горах" почти монохромна, но здесь скрыто необычайное богатство жемчужно-серых, коричневых, зеленых, лиловых тонов. Эти тончайшие тональные переходы и создают ощущение музыкальности колористического строя пейзажа.

В. Липатов: «Последняя картина Васильева "В Крымских горах", его творческое завещание, стала для русского искусства примером возможности глубоких философских обобщений в жанре пейзажа. Это завещание было воспринято впоследствии Левитаном, продолжившим в картине "Над вечным покоем" размышления о вечном и бренном, бесконечном и конечном в жизни природы и человека.

"В Крымских горах". Горделива  и  печальна  эта  картина.  Может  быть, потому,  что,  являя  будущее  творчества   художника,   стала   завещанием. Несовместимо ужились в ней "здравствуй" и последнее "прости" самому  себе  и друзьям.

Не прорывающийся внезапно  стон,  а  песня  отступающего  сражаясь;  не мрачная и траурная, звучащая трепетно и тонко, вот-вот оборвется...

Писал картину отважный боец: "... работаю каждый день до тех пор,  пока кисти в руках видны".

В. Липатов: «Пейзаж эпичен и неспокоен. На первом плане тревожно высветляется  часть склона - видишь каждую "жилку" земли, ее  беззащитную  обнаженность,  словно ушедшая тень  неосторожно  сняла  сохраняющий  покров.  Подвижная  светотень создает  впечатление  напряженного  ожидания.  Несовместимые,  казалось  бы, категории - величественность и непостоянство - в  этом  пейзаже  неразрывны.

Радостное  ощущение  красоты  природы  ("О   Крым!.,   что   за   поэзия!"), предвосхищение будущего, неукротимое желание  парить  в  вышине...  Крамской писал: "Что-то туманное, почти мистическое, чарующее, точно не картина, а во сне какая-то симфония доходит до слуха оттуда, сверху..."

Крамскому казались лишними волы и телега, а Васильев,  очевидно,  хотел оттенить возвышенность  мечтаний  непреложностью  идущей  мимо  повседневной жизни - неумолимой, словно равнодушной.

Всегда драматичный, романтический пейзаж настроения - здесь  становится предсказанием, предвидением».

Источники:

• Виктор Сергеевич Липатов. КРАСКИ ВРЕМЕНИ: «ВСПЫХНУЛ БЛЕСТЯЩЕЙ ЗВЕЗДОЮ» – М.: Издательство "Молодая гвардия", 1983
• 50 художников. Шедевры русской живописи. Васильев. Том 16./ автор текста Александр Панфилов. – М.: Де Агостини, 2011
• Из статьи: Смирнова Анна. Федор Васильев.// Крестьянка
• Из книги: Моисеева Т.В.  Русский пейзаж. – М.: Искусство, 2000. – 64с.
• В.А. ПРЫТКОВ. Н.Г. МАШKOBUEB. Пейзажная живопись 70—80-х годов.— В кн.: История русского искусства, т. II. М., Искусство, I960
• Крамской И. Картина Васильева «В Крымских горах».// Алпатов М.В. Искусство: Книга для чтения. Живопись. Скульптура. Графика. Архитектура./ Составители М.В.Алпатов, Н.Н.Ростовцев, М.Г.Неклюдова. - 3-е изд., испр. и доп. - М.: Просвещение, 1969. - с.428-430