Поэты – фронтовики . Дудин М.А.

Поэты – фронтовики на войне и о войне

Дудин Михаил Александрович (1916-1993 гг.)

Дудин М.А. Источник изображения http://www.studia-vasin.ru/antologiya-russkogo-lirizma-xx-vek-xm-poeticheskij-kalendar-xm/63-antologiya-russkogo-lirizma-xx-vek/973-20-noyabrya-1916-goda-den-rozhdeniya-mikhaila-dudina.html   

Михаил Дудин прошел две жестокие войны: финскую и Великую Отечественную. Поэтому тема войны и мира — одна из ведущих в его поэтическом творчестве. С 1939 года Дудин служит в армии. Финскую войну закончил в Выборге.
В 1939 году был призван в Красную Армию. Учился в полковой школе младших командиров, но не успел ее окончить. Участник войны с Финляндией 1939-1940 годов. Воевал под Выборгом, награждён медалью «За отвагу».

Дудин Михаил

***

Ты на Земле рожден. Заветом
Далеких предков суждено
Тебе всегда зимой и летом
Душою слышать: сей зерно!
Что из того, что мир расколот
Тоскою распрей. Все равно
Пройдут война, чума и голод,
Любовь и песня. Сей зерно! (Источник: Гейченко С. Завет внуку: Новеллы о Михайловском./ Семен Гейченко. - М.: Детская литература. 1986. - 287с.)

С мая 1940 года проходит службу в гарнизоне полуострова Гангут (русское название полуострова Ханко), во взводе разведки 335-го стрелкового полка. В том же 1940 году в Иваново выходит его первая книга стихотворений «Ливень», вместе с В.Кудриным выпустил книгу «Весёлый двор».
В Великую Отечественную воевал на полуострове Ханко. Гарнизон Ханко героически оборонялся от финских войск до декабря 1941 года, затем был эвакуирован в Кронштадт. В осаженном Ленинграде пережил блокаду, воевал на Ленинградском фронте, работал в редакции газеты «На страже Родины».
Литературное творчество М. А. Дудина было высоко оценено. Ему присвоено звание Героя Социалистического Труда, он удостоен союзной и республиканской Государственных премий.

Дудин Михаил

Семья

Отрывок из поэмы

Тяжелый лед ползет на сваи,

Скребет быкам бока.

Плывут по Невскому трамваи.

Над Невским ходят облака.

Весна приметней,

Скверы вычистив,

Идет, права,

С Невы на Летний, на Таврический,

На Кировские острова.

Она встает, подобно радуге,

В наплыве вод.

Весь город радует от Ладоги

Ее приход.

И оживает Ленинград.

Туман сойдет, и станет четок

Рисунок каменных оград,

И контур кованых решеток,

И голубой оттенок плит,

И в дымке розовой затоны,

И луч, что вдруг позолотит

Слегка Ростральные колонны.

И заиграют стекла рам.

А у меня вошло в привычку

Вставать и слушать по утрам

Моих заводов перекличку.

Горит последняя звезда

В костре малиновом восхода.

Гудками вторят поезда

Тяжелым всплескам парохода.

С заводом Кирова с шести

Перекликается «Светлана»,

И открываются пути

В простор степей и океана.  1947

Дудин Михаил

Вдогонку уплывающей по Неве льдине

Был год сорок второй.

Меня шатало

От голода,

От горя,

От тоски.

Но шла весна.

Ей было горя мало

До этих бед.

Разбитый на куски,

Как рафинад, сырой и ноздреватый,

Под голубой Литейного пролет,

Размеренно раскачивая латы,

Шел по Неве с Дороги жизни лед.

И где-то там,

Невы посередине,

Я увидал с Литейного моста

На медленно качающейся льдине —

Отчетливо —

Подобие креста.

А льдина подплывала.

За быками

Перед мостом замедлила разбег.

Крестообразно,

В стороны руками,

Был в эту льдину впаян Человек.

Нет, не солдат, убитый

под Дубровкой

На окаянном Невском пятачке,

А мальчик,

По-мальчишески неловкий,

В ремесленном кургузом пиджачке.

Как он погиб на Ладоге,

Не знаю,

Был пулей сбит или замерз в метель.

...По всем морям,

Подтаявшая с краю,

Плывет его хрустальная постель.

Плывет под блеском всех ночных созвездий,

Как в колыбели,

На седой волне.

...Я видел мир,

Я полземли изъездил,

И время душу раскрывало мне.

Смеялись дети в Лондоне.

Плясали

В Антафагасте школьники.

А он

Все плыл и плыл в неведомые дали,

Как тихий стон

Сквозь материнский сон.

Землетрясенья встряхивали суши.

Вулканы притормаживали пыл.

Ревели бомбы,

И немели души.

А он в хрустальной колыбели плыл.

Моей душе покоя больше нету.

Всегда,

Везде,

Во сне и наяву,

Пока я жив,

Я с ним плыву по свету,

Сквозь память человечества плыву.  1966

Дудин Михаил

***

Всё с этим городом навек —

И песня, и душа,

И черствый хлеб,

И черный снег,

Любовь, тоска,

Печаль и смех,

Обида, горечь и успех —

Вся жизнь, что на глазах у всех

Горит, летит, спеша.

Всё вместе с нами

И для нас

Сплелось, перевилось:

И очерк губ,

Надежда глаз,

И первый шепот в первый раз,

И седина волос.

И первый бой,

И кровь друзей,

И верность до конца —

Она от совести моей

Не отведет лица.

Я жил,

И я не без греха,

И нечего таить —

Давал в том месте петуха,

Где нужно слезы лить.

Мой век прекрасен и жесток.

Он дорог мне и мил.

Я не сверчок,

Чтоб свой шесток

Считать за целый мир.

И я по городу иду,

Как через радость и беду.

Вся жизнь моя,

Судьба моя,

Двужильная, упрямая,

Каленая, та самая,

Открыта, на виду.

Я душу вынес из огня

Через кольцо блокад.

Ты песней жизни для меня

Остался, Ленинград!

Всем честным мужеством своим

Неповторимых зим,

И чистотой, и простотой,

И откровенной остротой

Той ленинской души,

Которая в тебе жива,

Как свежий воздух, как Нева!

Бери — стихи пиши!

Жизнь!

Золотое ремесло,

Без фальши и тоски.

Сыпучим снегом занесло

У Ленина виски.

Он — жизнь сама!

Он — сам народ!

Он весь — порыв вперед.

И так всегда —

Из года в год,

Из рода в новый род!

Что будет — радуюсь тому,

Пою о том, что есть.

Пылать здесь сердцу моему

И разрываться здесь.  1956

Дудин Михаил

ИЗ ДНЕВНИКА ГАМЛЕТА

Безумие сегодня правит миром,
А совести всевышний не дает
Кормилом править. И летит
Возлюбленная Дания, корабль
Твоей судьбы, на скалы или в бездну.
И душу мне предчувствия томят,
Жестокие и страшные.
Я знаю, Что кровь рождает только кровь.
       И кровью
Пропитана земная глубина,
И небеса закатные кровавы,
И не отмыть ни руки, ни души
От крови, захлестнувшей этот мир.
Я выхода не вижу. Только знаю:
Тень духа моего закроет
От Солнца Землю... Быть или не быть.

Дудин Михаил

***

Я — человек. И я ищу родства
С живой душой живого естества,
С глаголом птиц и с музыкой планет,-
Со всем, чему определенья нет.
Я оставляю плен моих страстей,
Безумие безумных скоростей,
Тоску рабов, величие господ,
Тщеславия сомнительный испод.
Коварство правды, и наветы лжи,
И хитрости змеиные ножи.
Сомненья душу истерзали мне.
Душа горит на медленном огне.
И в этом нет виновного. Я сам
Ее доверил ложным парусам.
Уста мои в запекшейся крови
Пустыню мира молят о любви.

Дудин Михаил

***

Святая Правда есть,
Но что с нее возьмешь?!
Власть — любит лесть,
А лесть — рождает ложь.

И нас с тобой
Опутало вранье.
И над земной судьбой
Кружится воронье.

Дудин Михаил

***

Страсть не подвластна разуму.
Но страсти
Подвластен разум. Он у ней в плену,
Где отклонений вечные напасти
Тумана разрывают пелену.

И солнце зацветает на известке,
И постник забывает о посте,
И человек опять на перекрестке,
И мысли человека — на кресте.

Дудин Михаил

***

Отторженность моей души — вина
Моей души — мои просчеты множит.
Не радуйся чужой беде — она
Назавтра быть твоей бедою может.

Корысть — тупа, а скаредность — бедна.
Обман и злость не прибавляют чести.
Земля — едина. Жизнь у всех — одна.
И праздник жизни всем дарован вместе.

Дудин Михаил

***

Коварней в жизни нет напасти
Неутоленной жажды власти.

Не может получивший власть
Навластвоваться ею всласть.

Становятся от этой власти
Земля и небо черной масти.

И вот у бездны на краю
Я у всевышнего молю:

Не дай мне, господи, попасть
Неутолимой власти в пасть.

Дудин Михаил

***

Я все ищу сестру и брата
На огненном закате дня.
И смотрит солнце виновато
И безнадежно на меня.

Плотней туман. И пропасть — шире.
Темно. Потух огонь в костре.
Мне не найти в полночном мире
Дороги к брату и к сестре.

Не жить мне без сестры и брата.
Сестре и брату — без меня.
Стена и ночь. И нет возврата
В пустыню завтрашнего дня.

Дудин Михаил

***

Не гремит, подобен грому,
Зов архангельской трубы.
И сегодня по-другому
Называются рабы.

Реки бьют из-под развалин,
Красной кровью клокоча.
И сегодня — шею Каин
Рубит Авелю сплеча.

Радость для души и тела
Прекратила бытиё.
Может, Совесть отлетела.
Или не было ее.

Дудин Михаил

***

О Господи, я попросту скоморох. Гамлет

Офелия, веленьем той свободы,
Той памяти, которых не избыть,
Пока земные не иссякнут воды,
Мне за тобой по всем теченьям плыть.

До райских врат или до адской бездны
Я приговора рока не корю.
Я только знаю: слезы бесполезны
У райских врат и бездны на краю.

Нам выпала одной судьбы страница,
Одних восторгов общая беда.
И нам с тобою не разъединиться
И не соединиться никогда.

Об этом я с тобою вместе плачу,
Пытаясь склеить раздробленный мир,
С тобою вместе верую в удачу,
Которую придумает Шекспир.

Дудин Михаил

***

Великих истин в мире есть не много,
Но их хватило для того, чтоб в мире
Жил Человек свободно и достойно
Великих Истин. Но не так-то просто
Устроен разум Человека. Он
В извечном недовольстве вечно ищет
Из тупика познанья новый выход
В другой тупик над бездной бытия.
Как бесконечна в бесконечном мире
Дорога превращений естества
На трудной и опасной для Природы
Дороге совершенства Человека!
В который раз я вновь читаю мудрость,
Что «трусами нас делает раздумье»,
И сам себе внушаю: на сомненьях
Раздумий наших истины растут...

Дудин Михаил

Святые руки тети Шуры (посвящено хранительнице Михайловского А.С. Пушкина Александре Федоровне Федоровой)

Гляжу на руки тети Шуры,

Как на лицо ее труда:

Они, как корни дуба, буры,

Они улыбчивы и хмуры,

В них вся судьба ее натуры

Отобразилась навсегда.

В них опыт жизни год за годом,

Без кода, ясным языком

Глубоко вписан: огородом,

Весенним паром, недородом,

Грибами, ягодами, медом,

Огнем и хлебом с молоком.

Всё знали в жизни эти руки,

Всё перепробовать смогли:

Печаль любви, тоску разлуки,

Тревогу материнской муки

И отчужденье смертной скуки

Сырой кладбищенской земли.

Все в мире прочным остается,

Что руки сделали вокруг,

Что сделать в будущем придется,

И связь времен не оборвется,

Пока живая нить прядется

Святым искусством этих рук. (Источник: Гейченко С. Завет внуку: Новеллы о Михайловском./ Семен Гейченко. - М.: Детская литература. 1986. - 287с.)

Дудин Михаил

***

Как яблоко на блюде

У нас Земля одна.

Не торопитесь, люди,

Все выскрести до дна.

Немудрено добраться

До скрытых тайников,

Разграбить все богатство

У будущих веков.

Мы общей жизни зерна,

Одной судьбы родня.

Нам пировать позорно

В счет будущего дня.

Поймите это, люди,

Как собственный приказ,

Не то Земли не будет.

У каждого из нас. (Источник: Винокурова Н.Ф., Трушин В.В. Глобальная экология: Учебник для 10-11 классов профильных школ./ Н.Ф. Винокурова, В.В. Трушин.- М.: Просвещение, 1998. - 270с., с.15)

Поэма "Песня Вороньей Горе" под Петербургом вышла из-под пера Петербургского поэта, фронтовика Михаила Дудина в далеких 1970-х годах. Давно известная, но забытая, поражающая своей пронзительностью и лирикой. Стихи исполнены всем тем, что только может чувствовать и переживать человек. Памяти поэта и воинов, сложивших свои жизни при обороне и последующем через несколько лет штурме горы, сожженных заживо фашистами первых защитников горы - моряков Авроровцев. Воронья Гора - это вечный символ мужества и скорби.

Михаил Дудин

Песня Вороньей Горе

Подполковнику В М. Звонцову
1
Нет секретов у рек. Реки вместе стекаются в море.
Погибают герои, но жизнь остается жива.
Через сердце мое, призывавшее к радости в горе,
Человеческих судеб течет, не мелея, Нева.

Я к судьбе этих жизней причастен судьбою своею.
Вместе с ними я вышел и песню понес на простор.
И костры Революции, искры горячие сея,
Запалили и мой на солдатской дороге костер.

Нет секретов у рек. Переходят в легенды и мифы
Беззаветные судьбы, чьим подвигом мир осиян.
Через камни обид, сквозь предательств подводные риф

Неподкупная Правда течет в мировой океан.

Мечут искры костры. Из костров поднимаются звезды,
Во вселенной гармонии соединиться спеша.
И озонами гроз освежаются песни и воздух,
И свободу свобод обретает людская душа.

Есть вершина у каждого в яростном этом потоке –
Средоточие сил и открытий заветных пора.
…Я листаю года. Я читаю событья и сроки.
Для души моей стала вершиной Воронья гора.

2
Воронья Гора,
Воронья Гора!
Пора мне с тобой расквитаться,
Пора!

В седом январе
На вороньей Горе
Сугробы
Огонь озарил
На заре.

Кладет на глаза мои
Память ладонь.
Из пепла и зауми
Хлещет огонь.

Из мрака и света -
Обвала волна.
Пылает планета.
Гуляет война.

И катятся грома
И дыма шары
В долину проема
С Воронье Горы.

Расколот,
Как молотом,
Кованый лед.
И, падая, молодость
В песне
Встает,
И ворон кричит
На Вороньей Горе
В промозглой ночи
О моем январе

И звезды салюта победного дня
Слезами Вселенной текут на меня.

3
На Невском надписи пестрели.
Кричала каждая стена:
«Внимание!
При артобстреле
Опасна эта сторона!»

Весь Ленинград, как на ладони,
С Горы Вороньей виден был.
И немец был
С Горы Вороньей.
Из дальнобойной «берты» бил.

Прислуга
В землю «берту» врыла,
Между корней,
Между камней,
И, поворачивая рыло,
Отсюда «берта» била.
Била
Все девятьсот блокадных дней.

Без перерыва
В голод, в горе,
В ребячий выкрик,
В хлеб и соль,
В последний свет
В последнем взоре,
В его отчаянье и боль,

В его последнее решенье,
В его «Умрем, но не сдадим!».
И над открытою мишенью
Ревел огонь.
Клубился дым.

И в них глядел, на все готовый,
К земле всей тяжестью присев,
Четырехсотмиллиметровый,
Незакрывающийся зев.

Огонь!
И смерть вставала кругом
Над местом, где упал снаряд.

…Потом я увидал под Лугой
На летней даче
Детский сад.
Сад пятилетних инвалидов,
Игру смеющихся калек…
Не дай вам бог такое видеть,
Такое вынести
Вовек.

Я с осторожностью напрасной,
К тому привыкнув на войне,
Хожу
По менее опасной
При артобстреле стороне.

Привычка.
Жду, на все готовый,
Что вот минутой,
наугад,
Четырехсотмиллиметровый
В жизнь
С визгом врежется снаряд.

4
Январской порой снегопада
Вороньей Горы на юру*
Деревьям лихая надсада
Морозом коробит кору.

Деревья, высоки и редки,
С боков обступают тропу.
И щелкает белка на ветке,
Роняя в сугроб скорлупу.

Нет с каменной памятью слада.
На жизни и смерти межу
Январской порой снегопада
Один я сюда прихожу.

И кажется,
С думой бесцельной
Тропинкой бреду в снегопад,
И вижу сквозь сумрак метельный,
Сквозь синий туман –
Ленинград,

Где в крупной заботе
И в мелкой,
Со всеми на равных,
Как все,
Судьба моя крутится белкой
В извечном своем колесе
В мельканье грехов и грехов,
Надеясь на крупный успех,
Среди
Пустотелых орехов
С жемчужиной ищет орех.

Где труд, и веселье,
И вдовью
Тоску на вечерней заре
Мы кровью,
Солдатскою кровью
Омыли на этой Горе.

Где многим на гребне рассвета,
В последних раскатах «ура»,
Последней вершиной
Вот эта
Вороньей осталась Гора.

Их тихая слава в помине
Слезы материнской жива.

…На голой
Обдутой вершине
Остистая жухнет трава.

5
Давно пересмотреть пора
Войны приговора.
Поговори со мной, Гора!
Поговори,
Гора!

Немую память не спеша
В душе
Развороши.
Моя вечерняя душа –
Сестра твоей души.

Они седеют от добра
И ждут одной зари.
Поговори со мной, Гора!
Гора,
Поговори.

У нас секретов нет с тобой,
И разногласий нет.
Здесь отгремел
Последний бой
На миллионы лет.

Ты для меня не мавзолей,
А с юностью союз.
Всего на свете тяжелей
Познанья
Тяжкий груз.

И днем и ночью, без конца,
Темнея от свинца,
Стучат в твоей груди сердца,
Моих друзей сердца.

Хотя б на малый миг земной
Глубины раствори.
Поговори, Гора, со мной…
Гора,
Поговори.

6
Клубилась вечерняя вьюга,
И ветер гудел стороной.
И голосом старого друга
Гора говорила со мной.

Морзянкою пух снегопада
Тот голос не мог забивать.
Не надо,
Не надо,
Не надо,
Не надо меня забывать!
Что было?
Все было!
И проще
Придумать того не могу.
Я просто споткнулся у рощи
В горячем январском снегу.

Я помню,
Как вспышки мелькнули
И гром прогремел
Над бугром.
Я грудью наткнулся на пули,
А ноги
Споткнулись потом.

Я падал в сугроб,
Под крушину,
С размаху, как сноп,
Наповал.
И, падая, видел вершину,
Снарядами вспаханный вал,
Сутулую спину солдата,
Мелькнувшую через овраг,
Над осыпью желтого ската
Исхлестанный пулями
Флаг,
Нанизанный солнцу на спицы,
Как красной жар – птицы
Крыло.
А дальше не помню:
Глазницы
Поземкою мне замело.

Все стало туманным и белым.
Жар схлынул.
Мороз не знобил.
Но что-то я там недоделал,
А что недоделал?
Забыл!

За что я остался в ответе –
Все это со мною лежит.
Без этого вам на планете
Живущим,
Никак не прожить.

Какое – то очень такое,
Над чем я один
Господин.
И нет моей думе покоя
И выхода нет из глубин.

Одна неживая досада
На вечные веки.
Опять:
Не надо,
Не надо,
Не надо,
Не надо меня забывать!

7
Шарахнулась в сторону телом
От взрыва,
Как тень от костра,
Березка в переднике белом,
Сестры медицинской
Сестра.

Истлела под снегом береста,
И ствол под травою исчез.
Нароста
Серая короста
Покрыла, как пластырем, срез.

Но корни ее,
Под сурдинку,
Погнали
К побегу побег,
Под цвет золотому суглинку,
Потом перекрасив
Под снег.

Все в жизни
Сложнее и проще,
Чем кажется нам до поры.
…И я по березовой роще
Ходил до Вороньей Горы.

8
Не скрою тревоги.
Не скоро
Обиды в холодной золе, -
Все больше друзей
Под землею,
Все меньше друзей
На земле.

Над нами –
Тяжелые тучи.
Под нами –
Земная кора.
Мы – редкая роща
На круче,
Шумевшая лесом вчера.

Хлестал нас огонь артобстрела,
И танки утюжили нас.
И роща моя
Поредела.
Но роща моя
Не сдалась.

Стволы этой рощи поджары.
Глубокие шрамы стары.
Им снятся ночные пожары
На гребне Вороньей Горы.

Мы многое в жизни свершили.
Одной причастились крови.
И тянутся наши вершины
К высокому Солнцу Любви.

Вселенной разряды и шумы
И млечной Дороги
Река
По миру несут
Наши думы,
Чистейшие,
Как облака.

9
Чтобы утешить долю вдовью,
Нужны особые слова.
А ты, с погибшею любовью,
Одна –
Ни мать, и ни вдова.

Ты уставать в тоске устала
От ожидания и слез.
Он прямо с выпускного бала
Двойную молодость унес.

Из милой сутолоки школьной,
Не оглянувшись на пути.
И ни прямой, и ни окольной
К нему дороги не найти.
Он с батальоном
Из под Стрельны
К Вороньей вырвался Горе.
И первым рухнул в снег метельный
В седом, как вечность, январе.

И расплылись по снегу пятна.
И захлебнулся снег в крови.
Он не успел вернуть обратно
Судьбе твоей
Твоей любви.

Любовь твоей души открытой
Как в бесконечности полет,
Живет
В его душе убитой
И ей покоя не дает.

Навеки почат полевая
Забыла ваши адреса.
Весь мир –
Как рана пулевая,
Где ваши судьбы –
Полюса.

10
Луна, от облака отчалив,
Плывет в холодном серебре.
И в счастья час,
И в час печали
Я говорю моей Горе.

Я жил
И песней подвиг метил.
И не моя сейчас вина,
Что новой жизни
Новый ветер
Сдувает наши имена.

И в непонятную дорогу
С своей Победой и тоской
Они уходят понемногу
Из песни памяти людской.

Когда
И по каким приметам
Вы их отыщете
В свой час?
Они уходят, светом
Светом
В раздумье вечера лучась.

По облакам глубокой чернью
Их пишет солнце на заре.
Я говорю Горе вечерней,
Моей единственной Горе,

Что на дороге
Жизни долгой,
Где бой все тот же не затих,
Я жил одним с тобою долгом,
Одной присягой на двоих.

Я на свою Воронью Гору
Иду, как на ориентир.
И мне отсюда видеть впору
Глядеть на мир
И видеть мир.

Дышу опять с друзьями вместе.
Их дружба –
Новой не чета.
Перед грядущим честь по чести
У них оплачены счета.

А мне, Гора, в дороге долгой
Через тревогу и печаль
Растущий груз двойного долга
Нести
И всматриваться вдаль

11
Мне жизнь героя,
Как депешу,
Живой душе не передать.
И я невесту
Не утешу,
И не спасу от горя мать.

Но я пред будущим не трушу.
Стою
Постом
Сторожевым,
Свою
Мостом
Раскинув душу –
Меж мертвым горем и живым.

Мне эта связь со всем потребна.
Она для всех живых сродни.
Смотрю с Горы Вороньей,
С гребня,
Сквозь синий сумрак и огни.

Они бегут ко мне подковой,
Как ожерелье янтаря,
Всей силой страсти
Жизни новой
Простор вселенной одаря.

Они дробятся над Невою
И затевают кутерьму.
Их тьма!
Они схлестнулись с тьмою
И опрокидывают тьму.

Их тьма!
И нет от них отбою.
Уходят мертвые в рассвет,
Судьбу живых
Своей судьбою
Определив на сотни лет.

Кому,
Какому сердцу впору
Преодолеть такой подъем?
Подняться к Солнцу
В эту Гору
Солдатским праведным путем?

Чтобы взглянуть на мир долинный
Текущих в будущее рек,
Судьбой проникнуться былинной,
Чтобы приблизить новый век.

Найти в себе такую силу,
Такую страсть, что б в том году
Над ней увидеть не могилу,
А вдаль зовущую
Звезду.

12
Пора моей песни
И дружбы пора,
Любви и тоски изначальной,
Гора моей жизни,
Воронья Гора,
Гора моей юности дальней,

Сюда я к товарищам верным спешил
В жестокой беде на подмогу.
И не было выше и чище вершин
За всю мою жизнь и дорогу

Мне жизнь открывалась с твоей высоты,
Куда мне досталось добраться.
Последним приютом
Приветила ты
Героев солдатского братства.

Взойдем сюда вместе, мой друг молодой.
Тебе собираться в дорогу,
Встречаться с бедой
На дороге крутой,
Товарищей ждать на подмогу.

Дивись не величью застывших красот
Природы, вздыхающей глухо, -
К тебе переходит одна из высот,
Вершин человечьего духа.

Вглядись в этот мир удивленный окрест,
Склонись в благодарном поклоне.
Потом поднимайся
На свой Эверест,
Что б Солнце увидеть в короне.   октябрь 1963.

Как поэт М.А.Дудин сформировался на фронте. В творческой судьбе Дунина значительную роль сыграла публикация, по инициативе Н.С. Тихонова, подборки стихотворений в 1941 в журнале «Звезда». Во время войны вышли сборники стихов «Фляга» (1943), «Военная Нева», «Дорога гвардии», «Костёр на перекрестке» (1944). Военно-патриотические стихи Дудина по своей тональности были мужественны, энергичны. В них создан лирико-романтический образ русского солдата. Поэзия Дудина, звучная и волевая по своему ритмико-интонационному строю, остропублицистична, оптимистична и эмоциональна.
После войны остался жить в Ленинграде.

Творчество Михаила Александровича Дудина широко известно читателям. Воспоминания о войне, о дальних странствиях, размышления о Родине и ее судьбе, о братстве народов, населяющих землю. Восхищение окружающим миром и призыв беречь его красоту — таковы темы его стихотворений и поэм.

Лирике Дудина свойственны острое чувство времени, богатство поэтических форм и интонаций. В книгу вошли лучшие стихотворения и поэмы из ранней лирики, сборников «Время», «Татарник», «Гости», а также  циклы «Седое сердце», «Полярный круг», «Дерево для аиста», избранные переводы и рассказы.

Является автором надписей на пропилеях у входа на Пискарёвское мемориальное кладбище и на монументе героическим защитникам Ленинграда. Вместе с Семёном Гейченко Дудин был инициатором проведения на Псковщине в Михайловском Всесоюзных пушкинских праздников поэзии. За организацию и проведение Всесоюзного пушкинского праздника поэзии и пропаганду творчества А. С. Пушкина в 1977 года Дудину было присвоено звание «Почётный гражданин Пушкинских Гор». Стихи Дудина высечены на обелиске на могиле неизвестного солдата, при входе в Михайловские рощи со стороны деревни Бугрово.

Перевёл много стихов с языков народов СССР. Гонорар за книгу «Земля обетованная», изданную в 1989 году в Ереване, поэт передал жертвам землетрясения в Армении.

В 1993 году подписал «Письмо 42-х».

Умер 31 декабря 1993 года в Санкт-Петербурге. Похоронен в деревне Вязовское Фурмановского района Ивановской области.

На стихи Михаила Дудина был написан цикл песен (композитор З.А. Раздолина), неоднократно исполнявшихся в концертах и по радио.

Источники:

День Поэзии. 1985 год.: Сборник./ сост. С.С. Лесневский, В.Н. Мальми, художник Владимир Медведев. – М.: Советский писатель, 1986. – 240 с.

Интернет – ресурсы:

http://www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10819 – подробная биография Михаила Дудина

http://www.hrono.ru/biograf/bio_d/dudin_ma.php - подробная биография Михаила Дудина

http://militera.lib.ru/poetry/russian/dudin/04.html здесь стихотворение Михаила Дудина «Соловьи»

http://rupoem.ru/dudin/all.aspx - стихи Михаила Дудина