Снежная феерия И.Э. Грабаря

Снежная феерия И.Э. Грабаря

     Грабарь И.Э. Зимний пейзаж. Фрагмент. 1954

Лучезарное зрелище снежной феерии с большой любовью передавал в своих картинах и этюдах прекрасный художник Игорь Эммануилович Грабарь, который был преданным рыцарем зимней красоты. Зима на его полотнах сверкает всеми красками радуги и белоснежной первозданностью. Необыкновенно лазурное небо распахивает свое объятие перед изумленным взором зрителей, как бы приглашая их подняться в высоты горнего мира. Художник прожил удивительную жизнь, оставив светлую память. Приглашаем вас в путешествие в зимний мир Грабаря.

Грабарь И.Э. Автопортрет с женой. 1923.

Этот «Автопортрет с женой» Грабарь написал в 1923 году. В 1922 году у супругов родилась дочь, в 1925-м — сын. А спустя несколько лет В.М. Грабарь (девичья фамилия Мещерина) ушла из семьи. Воспитанием детей занялась ее младшая сестра Мария. Она же «унаследовала» и Грабаря, выйдя за него замуж.

Грабарь Игорь Эммануилович (1871-1960) - живописец и искусствовед. Народный художник СССР. Член объединения «Мир искусства». Писал жизнерадостные, пронизанные светом импрессионистические пейзажи «Мартовский снег», «Февральская лазурь», натюрморты, портреты. Руководитель издания первой научной  6-ти томной «Истории русского искусства» (1906-1916). Главный редактор 13-ти томной «Истории русского искусства» (1953-1969), автор монографий о русских художниках. С 1913 года - директор Третьяковской галереи, один из основоположников отечественного музееведения, реставрационного дела и охраны памятников.

Грабарь И.Э. Солнце поднимается. 1941

Перед картинами И.Э. Грабаря «Февральская лазурь», «Мартовский снег» даже самый приверженный старым традициям зритель ощущает захватывающее обаяние его творчества и, возможно, даже испытывает соблазн взять кисть и попытаться нанести на холст краску вот такими дробными мазками. Но как привести эту радугу, выплеснутую на холст, к совершенству, как достичь кристальной ясности и сияния — именно в этом секрет мастерства художника, неповторимости его видения мира.

Личность И.Э. Грабаря по размаху деятельности и разнообразию дарований поистине универсальна: художник, критик, историк русского искусства, музейный деятель, создатель уникального научного труда о собственном творчестве, невиданного в истории искусства — книги «Моя жизнь. Автомонография». В каждой из областей своей деятельности он проявил себя не только как энциклопедически образованный человек, но и как смелый новатор. С Третьяковской галереей судьба связала его особенно тесно, ибо много лет он был ее попечителем и директором. Грабарь обладал невероятной энергией, огромным энтузиазмом и заражающим оптимизмом. Он всегда любил бодрость утра и яркость полудня и не переносил всего сумеречного, упадочного.

Импрессионизм

Грабарь И.Э. Крыша со снегом. 1889

Крыша со снегом. 1889 — своего рода «заявка на будущее». Эту картину Игорь Грабарь написал еще в бытность студентом университета.

Один из ярких периодов в творчестве Грабаря был связан с импрессионизмом. Импрессионистами он по-настоящему очаровался в 1897 году, побывав в Париже в третий раз. Последующие впечатления только подтверждали восторг 1897 года. Так, увидев в 1904 году серию Клода Моне с вида­ми Темзы, он был «покорен этим титаном живописи». Уже в 1930-е годы Грабарь признавался, что «в импресси­онистических пейзажах исходил из системы Клода Моне, хотя и сильно видоизмененной». Почти исключительно в импрессионистической манере наш герой работал с 1904 по 1909 год.

Грабарь И.Э. Сентябрьский снег. 1903

Эту картину, считающуюся первым «снежным» шедевром Грабаря, художник написал в имении своей тетки, расположенном в Тульской губернии. «Проснувшись как-то утром и взглянув в окно, я, к удивлению, увидел, что выпал снег: весь сад был в снегу, снегом была засыпана колонная терраса. Зрелище снега с ярко-желтой листвой было столь неожиданно и в то же время прекрасно, что я немедленно устроился на террасе и в течение трех дней написал картину...»

… Еще листья не успели опасть, и сад, окружающий террасу небольшого деревянного дома с колоннами и невысокой балюстрадой, расцвечен всем разнообразием осенних красок. Тут и золото, и красноватые, и еще не увядшие ярко-зеленые листья, и серые с красными бликами ветви, и буро-красные стволы, но все это то там, то здесь покрывают хлопья только что выпавшего снега. Он не растаял еще, хотя вдали потемнел и вода вот-вот проступит. Но художника интересует, пожалуй, не далекий план, а сама терраса, которую видит он где-то с середины, от двери, уходящую в глубину сада. Справа лежит пышный, только что наметенный ветром снег. Он вздымается бугорками между балясинами и на перилах балюстрады, а у дверей успел уже растаять, и несколько досок пола свободны от снежного покрова. Осенний день сумрачен. Небо, которое видно на маленьком участке сквозь гнущиеся сучья ветвей, серовато-голубое. Вся гамма картины, несмотря на разнообразие оттенков листвы в саду, подчинена общей серовато-голубой тональности. И только легкий, лежащий такими пышными пластами белый снег воспринимается какой-то необычно свежей нотой. Но это все на первый взгляд. При ближайшем рассмотрении нет ни одного участка холста, где бы можно было найти однотонную живопись. Кажется, что каждый удар кисти несет в себе все богатство рефлексов, увиденных художником, в этом мягком свете осеннего дня. Голубые рефлексы лежат на гранях балясин и на снегу, кое-где они переходят почти в сиреневые. Серые колонны как бы тают в окружающей воздушной среде, именно благодаря тому, что их стволы покрыты тончайшими, словно просвечивающими сквозь серую поверхность отсветами розоватого, голубого, желтого, сиреневого тонов,— отсветами всего того богатства красок, которые дает осенний сад, небо с бегущими по нему облаками. Доски на полу террасы, как и оранжевая дверь, и светло-серые дощатые стены, и потолок, также богаты красноватыми и голубыми рефлексами. Но искусство художника столь велико, что все эти цвета, в непринимаемые глазом зрителя, создают это общее впечатление жемчужно-серого здания, белого снега и оранжево-золотого с яркой зеленью сада. «Несмотря на громадные успехи реализма в передаче натуры,— писал по поводу этой картины Сергей Глаголь,— редко встречается такая ее передача, чтобы снег казался настоящим холодным снегом, который можно взять рукой, и чтобы в воздухе пахло свежестью этого снега, а в этюде Грабаря это есть». Но дело здесь не только в реальной передаче осеннего снега, дело в общем колористическом решении всего этюда, который столь тонко передает все своеобразие этого причудливого осеннего дня, когда хлопья снега легли на еще не успевшую поблекнуть зелень.

«Ни безвкусия, ни пошлости...»

В начале XX столетия Александр Бенуа писал о Грабаре: «Можно сказать с полной уверенностью: годы, про­веденные Грабарем в Мюнхене в самом упорном изучении своего "ремесла" не прошли для него даром. Он в полном смысле слова мастер, твердо и многосторонне знающий свое дело. Он, один из немногих русских художников, впол­не сознательно относится к своей работе. Вот почему, к че­му бы ни обратился Грабарь в будущем, можно уже заранее ожидать, что это будет сделано хорошо, что в этом не будет ни тягостного дилетантизма, ни безвкусия, ни пошлости».

Слова Бенуа — предположительны; к тому времени, когда они были сказаны, Грабарь еще «не определился» в полной мере. Но история творческого развития нашего героя под­твердила предположения и ожидания Бенуа: благодаря сво­ей феноменальной работоспособности, серьезнейшему — и, да, ремесленному — отношению к своей работе (вставал в 4 утра, ложился в 9), Грабарь вырос в подлинного масте­ра, хотя темы, за которые ему порой приходилось браться, когда Бенуа писал свои мемуары в Париже, легко могли бы довести его и до безвкусия, и до пошлости.

Грабарь И.Э. Зимний вечер

«Зимний вечер» написан Грабарем незадолго до дугинских снежных полотен, но в другом месте — на даче художника С.В. Иванова близ станции Яхрома по Савеловской железной дороге. Этюд этот наш герой подарил врачу И.И. Трояновскому, в московском доме которого он чувствовал себя «как в родной семье».

Валерий Брюсов
Февраль
Свежей и светлой прохладой
Веет в лицо мне февраль.
Новых желаний - не надо,
Прошлого счастья-не жаль.

Нежно-жемчужные дали
Чуть орумянил закат.
Как в саркофаге,печали
В сладком бесстрастии спят.

Нет, не укор, не предвестье-
Эти святые часы!
Тихо пришли в равновесье
Зыбкого сердца весы.

Миг между светом и тенью!
День меж зимой и весной!
Весь подчиняюсь движенью
Песни, плывущей со мной. 1907

Грабарь вернулся в Россию после долгого пребывания в Мюнхене с тоской о русской природе. «Мне смертельно хотелось... пописать в средней полосе России», — при­знавался он. В то же время он предъявлял своеобразные требования к тому или иному уголку средней полосы, и ча­сто «конкретная» природа «не захватывала» его. Тогда он, по собственному выражению, «ничего путного» на­писать не мог. Однако стремления определились — худож­ник нащупал главную свою пейзажную тему, ему « страст­но хотелось... писать зиму, снег, иней».

Едва ли не самой «захватывающей» показалась Граба­рю зимняя природа подмосковного имения Дугина, ку­да его пригласил художник-дилетант Николай Васильевич Мещерин, гостеприимно открывавший двери своего боль­шого дома для всех живописцев. Бывал у него в Дугине и Грабарь. Приехав сюда в начале 1904 года «на несколько дней», он остался здесь до ростепели, написав лучшие свои зимние пейзажи «Белая зима. Грачиные гнезда», «Февральская лазурь», «Мартовский снег».

Сначала мастер делал этюды снега «вплотную», «только для его изучения», затем принялся за собственно пей­зажи. Все увлекало его, все казалось красивым, все хотелось писать...

 На подступах к «Февральской лазури» Грабарь создал множество этюдов и прекрасную картину «Белая зима. Грачиные гнезда».

Грабарь И.Э. Белая зима. Грачиные гнезда. 1904

Фет А.А.
***
Печальная береза
У моего окна
И прихотью мороза
Разубрана она.

Как гроздья винограда
Ветвей концы висят,
И радостен для взгляда
Весь траурный наряд.

Люблю игры денницы
Я замечать на ней,
И жаль мне, если птицы
Стряхнут красу ветвей

«В деревне Шестове, — рассказывал художник, — верстах в двух от усадьбы, я заметил красивые плакучие бе­резы, усеянные шапками грачиных гнезд. Мне давно хоте­лось написать такую березу в зимний серебристый день, без солнца. Я взял старую избенку, со срубом цвета оксиди­рованного серебра, занесенную снегом, а рядом с нею бе­резу. Хотелось передать эффект белого снега на белом не­бе, с белой березой. Эта белизна, без белильности, кажется, удалась... » Грабаревское «кажется, удалась» подтвердили Валентин Серов, мнение которого наш герой особенно це­нил. «Трудная задача, а вышла у вас, — сказал он ему, уви­дев «Белую зиму» на выставке. — Зима — действительно белая, а белил не чувствуешь».

Впечатления «белильности без белил» в «Белой зиме» Грабарю удалось достигнуть, по его собственному признанию, «способом несмешения красок на палитре, а смешения их на холсте».

  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ ДАЛЕЕ...

Источники:

• Грабарь: 50 художников. Шедевры русской живописи. 2012 год, вып. 68./ текст Ксения Толоконникова. – М.: ООО «Де Агостини», 2012. – 31 с.
• Середнякова Е. Игорь Грабарь./ Екатерина Середнякова.// Крестьянка
• Подобедова О.И. И.Э.Грабарь./ О.И. Подобедова – М., Советский  художник, 1964
• Сайт http://teacherdo.ru/moodle/file.php/1/Tajna/Grabar/igor-grabar/igor-grabar.htm