Портреты княгини П.И. Щербатовой

ПОРТРЕТЫ КНЯГИНИ П.И. ЩЕРБАТОВОЙ

Автор текста Бялик В.

В. Суриков. Портрет княгини П.И. Щербатовой. Масло. 1910. Саратовский художественный музей им. А.Н. Радищева

… Любителям русской живописи хо­рошо известно, что Василий Иванович Суриков был не только выдающимся мастером исторической картины, но и вдумчивым портретистом. То обстоя­тельство, что его исторические полотна сразу по написанию приобретались в музеи, позволяло художнику быть фи­нансово независимым. К портрету как жанру он обращался только тогда, ко­гда модель казалась ему интересной и значительной. Так возник портрет кня­гини Полины Ивановны Щербатовой.

3 марта 1910 года в письме своему зятю, художнику Петру Петровичу Кончаловскому, он сообщает: «Пишу портрет (в голубом платке) княгини Щербато­вой... Очень интересное бледное лицо». Полина Ивановна действительно была хороша собой. «С матовым, жемчужно-белым цветом лица, с нежно-розовым румянцем, тончайшими чертами лица, с белокурыми волосами, отливающими червонным золотом...» - вспоминал много позднее ее муж, Сергей Александрович Щербатов. Умение в светской красавице увидеть подлинно нацио­нальные черты - такая задача казалась Сурикову интересной.

Самобытность русских женщин была подмечена художником еще в юности в родном Красноярске: «Девушки наши - красавицы, косы - в руку толщиной!» С детства он вос­принял декоративность национального костюма как дополнение (или обрамление) женской красоты.

В картинах Сурикова лица героинь всегда выразительны и характерны: и лица стрельчихи, мужа которой ведут на казнь, и скорбные профили боя­рыни Морозовой, ее сестры, княгини Урусовой, полны торжественной оду­хотворенной красоты. Не случайно все они написаны с натуры. А когда дело дошло до работы над картиной «Взятие снежного городка» - портре­ты горожанок стали неотъемлемой частью полотна.

Но вернемся к портрету Полины Ивановны. «Уж очень она у вас рус­ская, и красота русская - вот бы на­писать ее», - обратился художник к ее мужу. Именно Сергей Александрович Щербатов «...попросил /.../ сделать персонаж из толпы боярыни Морозовой - русскую бабу, типа той, которая, опустив голову, стоит у саней /.../».

В. Суриков. Боярышня со скрещенными на груди руками. Этюд к картине «Боярыня Морозова». Масло. 1884-1887

Теперь нам понятно, поче­му на голове модели красивый в ро­зах платок, почему так крепко сжаты ее губы, так выразительно повернута к зрителям голова. Во всем облике женщины чувствуется внутренняя сила и неподдельная страсть. При этом жест руки, придерживающей платок, мягок и плавен, что говорит об умении сдерживать свои чувства. Белая кофта, черная юбка, голубой платок, желто-зеленый фон - цвето­вое решение картины немногословно и очень определенно. Довольны ли были заказчики портретом? В своих воспоминаниях, изданных в Нью-Йорке в 1954 году, Сергей Щербатов отмечает: «Портрет был неудачен по сходству, но что-то очень мне дорогое, «суриковское» (а это и было для меня ценно) в нем было - в духовном выражении глаз, в русском чувстве, в него вложенном».

Менее чем через год к портрету П.И. Щербатовой приступил Вален­тин Александрович Серов. В этом не было никакого соревнования с Сури­ковым, хотя написать модель совсем по-иному было и для Серова интерес­ной задачей. И задачу эту определил именно заказчик: «Пишу в настоящее время княгиню Щербатову, портрет коей должен быть не хуже Орловой - такова воля господ заказчиков - да». Хотя муж Полины Ивановны и был любителем искусства, учился в Москве живописи у Л.О. Пастернака и И.Э. Грабаря, а в Мюнхене - у Холлоши, его собственные работы нам не известны. А желание иметь портрет «не хуже Орловой» демонстрирует то ли чувство коллекционера, которому необходимо иметь работу самого мод­ного тогда портретиста - Серова, то ли чувства мужа очень красивой женщи­ны, стремящегося иметь парадный портрет жены-красавицы, то ли (но об этом мы никогда не узнаем) сослов­ное тщеславие, заставляющее стре­миться обладать произведением не менее значительным, чем то, которым обладала княгиня Ольга Орлова?

Серов всегда был щепетилен в вы­боре заказчиков. Модель должна быть ему интересной. С работой над тем или иным портретом он связывал определенные художественные зада­чи: написать модель контажуром (то есть против света) - «Девочка с перси­ками», или на воздухе, где свет падает сквозь листву - «Девушка, освещен­ная солнцем», создать портрет свет­ской дамы, построенный на удиви­тельном контрасте седых волос и мо­лодого лица - «Портрет кн. З. Юсупо­вой». Конечно, не все модели ему нравились, но так как портретирование было для Серова единственным способом содержать большую семью -у него было шестеро детей, - часто отказывать не приходилось. Кроме того, в портрете Полины Ивановны он мог продолжить работу, направ­ленную на поиск «большого стиля», что для художника в этот период бы­ло чрезвычайно актуально.

Обращение к классическому ев­ропейскому искусству, дерзкая, но вполне естественная потребность соревноваться «не только с Энгром, но и с Рафаэлем» заставляла В. Серова постоянно размышлять о «большом стиле». Такое произведение должно быть лишено мелочных деталей, в нем, прежде всего, должна жить кра­сивая, гибкая, пластичная линия, оно может быть велико по размеру. За­конченный вариант портрета Щерба­товой был большим по размеру, чем портрет Орловой.

В. Серов. Портрет княгини П.И. Щербатовой. Темпера, уголь, пастель. 1911. 242 x 184. Третьяковская галерея. Эскиз к портрету. Сам портрет написать художник не успел. Это была его последняя работа

А каким по цвету видел Серов это произведение? «Жена была поставле­на посреди комнаты в дымчатого тона шелковом платье. Она стояла у боль­шой мраморной вазы теплого тона екатерининской эпохи с золоченой бронзой на стильном пьедестале той же эпохи. На вазу была закинута об­наженная рука. С фоном ... красиво сливалась вся гамма красок платья, золотых волос, белоснежных плечей и рук, нежного румянца лица, нитей жемчугов и вазы нежно-абрикосового тона с золотом. Все вместе было вос­хитительно красиво, равно, как и по­ющие линии фигуры в этой позе», - вспоминал Сергей Щербатов. Итак, благородный серо-сиреневый цвет платья дамы, красные с белым живо­писные пятна на большом портрете за спиной Полины Ивановны, много легкого золотистого цвета - портрет должен был получиться царственным. Не сразу художник нашел именно эту композицию.

В. Серов. Портрет княгини П.И. Щербатовой. Эскиз. Итальянский карандаш, сангина. 1911. Азербайджанский музей искусств им. Р. Мустафаева, Баку

Есть эскизы, где Полина Ивановна сидит, развернув­шись к зрителю, и кормит попугая.

В. Серов. Портрет княгини П.И. Щербатовой. Эскиз. Уголь. 1911. Третьяковская галерея

На другом она стоит у балюстрады, спокойно опустив руки на перила. Красивое платье струится шелковы­ми складками, и вся она напоминает если не античную скульптуру, то ее тень, отголосок. Наконец была най­дена именно эта поза: трехчетвертной разворот фигуры, голова почти в про­филь. Поза выверена и продумана, движение руки придает полотну классическую законченность.

Портреты занимали все время Се­рова. Не случайна его фраза о том, что он, как доктор, все ходит по чужим подъездам. У художника не было соб­ственной мастерской в Москве, и он писал портреты в домах у заказчиков. В ноябре 1911 года он работал одно­временно над несколькими холстами: по утрам - портрет княгини Щербато­вой, а от нее ехал к другой московской красавице - Г.Л. Гиршман.

Обычно портреты требовали от художника не менее 30 сеансов. 21 ноября Серов счел подготовительный рисунок к портрету Щербатовой за­конченным и предполагал на следую­щий день приступить к работе крас­ками. К десяти часам утра Полина Ивановна надела платье, в котором позировала, и стала ждать художни­ка. Серов был всегда чрезвычайно ак­куратен, но на этот раз впервые за­паздывал... Вдруг раздался телефон­ный звонок: «У телефона сын Серо­ва, Валентин Александрович очень извиняется, что быть не может, он... он умер». Валентину Александровичу Серову было тогда 46 лет...

Щербатовым было тяжело иметь это произведение дома. Ими была за­казана для портрета рама со стеклом и медной дощечкой с гравированной на ней надписью: «Последняя работа Серова», и в таком виде портрет был отослан в дар Третьяковской галерее.

Так какой же была Полина Ива­новна в действительности? Сдержан­ный в проявлении чувств, но внут­ренне эмоциональный, горячий че­ловек или царственная красавица, за­мершая на полотне античной стату­ей? Кто знает... После драматических событий 1917 года она оказалась во Франции и там сделалась... гадалкой. В издании, рассчитанном на русскую эмиграционную среду, в рекламном объявлении, она называла себя «ми­ровой известной ясновидицей». Но эти сведения находятся «за чертой» изучаемого нами времени. Для зрите­лей она навсегда останется сложной, яркой, неординарной индивидуаль­ностью, какой ее запечатлели такие разные, но одинаково выдающиеся мастера, как Василий Суриков и Ва­лентин Серов.

Источник: Бялик В. ПОРТРЕТЫ КНЯГИНИ ЩЕРБАТОВОЙ./ В. БЯЛИК, старший научный сотрудник Третьяковской галереи.// Юный художник. – 1999. - № 3. – с. 9-11. – (ХУДОЖНИК И МОДЕЛЬ)