Ярославский живописец Николай Мухин

Ярославский живописец Николай Мухин

Автор текста Тарасов О., доктор искусствоведения

Ярославский живописец Николай Мухин оказался, по сути, единст­венным, кто серьезно за­нялся осмыслением и продолжени­ем традиции ярославских живопис­цев XVII века. Ему принадлежат по­вторения отдельных ярославских икон, росписи алтаря и закомар Введенского храма в Толгском мо­настыре в Ярославле, росписи рус­ской церкви в Японии,им расписан купол часовни президентского дворца Сант-Антон на Мальте, под­готовлены эскизы композиций для православной церкви в США.

Фрагмент росписи Толгского монастыря в Ярославле. 1992

Ярославская иконопись и фре­сковая живопись XVII века вобрали в себя самые разные формы - и за­падноевропейского искусства, и местные народные традиции. Это сближение и взаимодействие таи­ло в себе тот огромный творческий потенциал, который в итоге и пре­допределил появление в художест­венной культуре Ярославля таких шедевров, как росписи церквей Ильи Пророка, Николы Мокрого и Иоанна Предтечи в Толчкове.

В этих ярославских фресках мы сталкиваемся с новым типом само­сознания культуры, который пред­полагал большую свободу вообра­жения и игры с различного рода те­мами и формами, чем это дозволя­лось ранее.

Именно этот тип самосознания и наследует Николай Мухин. Он - ху­дожник, сознательно работающий на стыке времен и культур. Его фре­ски несут явную печать современной живописи, но они представляют со­бой как раз то противопоставление старого и нового, которое органично существует только во взаимном при­тяжении.

В церковных росписях свобода Мухина ограничена каноном. Поэто­му здесь он старается работать на нюансах формы и цвета, на особен­ностях композиционных решений.

Примечательна трактовка ликов современным мастером. На его фресках они колеблются на той грани иконы и портрета, на которой впервые стали работать именно теоретики и практики иконописи барокко - царские изографы Ору­жейной палаты в Москве, куда в XVII веке часто приглашали и мастеров из Ярославля.

То же самое влияние барокко угадывается в трактовке фигур сов­ременным художником - в их удли­ненных пропорциях, жестах и оста­новленном движении. Однако и здесь мастер постоянно стремится достичь своего рода «маньеристической» сделанности формы, по-своему символизировать старое искусство.

Н. Мухин. Скульптура «Троица». Бронза. 1995. Ярославль

Барочные тенденции ярослав­ской культуры Николай Мухин пере­осмысливает не только в церковной живописи. Их отдаленное отраже­ние можно найти в его скульптурах: «Три ангела» (1994, «Russian Village», Ниигата, Япония) и «Троица» (1995, Ярославль), а также в светской жи­вописи. И здесь традиция барокко встречается в его творчестве с от­крытием и переосмыслением иконы русским модерном и авангардом, которые берут начало еще в «сереб­ряном веке» русской культуры.

Отдельные персонажи и образы его картин как бы сходят с икон и стен ярославских храмов и предста­ют совершенно в ином контексте: из условного мифологического про­странства они привлекаются в ре­альный мир. При этом художник изображает человека и мир, изби­рая для этого пограничные ситуации как в области формы, так и в содер­жании. В области формы его карти­ны строятся на грани иконы, фрески и пластических экспериментов, и эта форма вполне отвечает содер­жательным моментам перехода от вечного к временному, и наоборот.

Ведущая тема творчества ху­дожника - грехопадение. Эта тема влечет за собой своего рода типо­логические тематические циклы - «Человек», «Материнство», «Се­мейное счастье», «Ангел».

Н. Мухин. Адам и Ева. Масло. 1995

В теме грехопадения все внима­ние художника сосредоточено на том событии, когда человек реша­ется нарушить запрет и, ослушав­шись Господа, вкушает запретный плод. Грехопадение - именно мо­мент нарушения границы между двумя ярусами мироздания; мо­мент, знаменующий переход в иное состояние, когда Человек из вла­стелина рая превращается в смертное существо. Эта заданная биб­лейская тема сразу структурирует картину мира художника, в которой мы найдем рай, «мир» и ад.

В раю живет Бог. Рай населен ангелами, которые невидимы, ко­гда обитают на небе, но могут ока­заться зримыми, когда начинают посредничать между небом и зем­лей, то есть предстают перед людь­ми. Таковыми их изображает (как бы «портретирует») художник на своих полотнах. Они постоянно «яв­ляются» его воображению из той картины мира, которую он стара­тельно поддерживает определен­ным набором идей и образов.

Именно ангелы указывают и на наличие в этой картине «мира» и «ада». Но это - падшие ангелы, ан­гелы, послушные Сатане, демоны («Падший ангел», 1991). Один из них поджидает с карающим мечом Адама и Еву в момент грехопадения («Адам и Ева», 1990).

Однако ад в меньшей степени интересует художника, чем рай, а также потеря этого рая через Страшный Суд. Рай может предста­влять собой, например, иконный пейзаж, что выявляет связанность его схемы с высокими символиче­скими значениями. В раю встреча­ются цветы, иконные архитектурные палаты, которые могут населять не­кие персонажи; затем там произра­стает райский виноград, а также есть древо жизни - папоротниковое иконное дерево с яблоками.

Н. Мухин. Натюрморт. Темпера, масло. 1996.

Яблоко - главный символ в твор­честве художника. Оно проходит по многим его работам, и ему прида­ется особый смысл.

Как известно, в средневековой культуре и особенно в эпоху барокко запретный плод как символ грехо­падения помещался в разные кон­тексты, что расширяло комплекс его значений, переводя их на новоза­ветную тематику. Так, яблоко напря­мую могло связываться со страстя­ми Иисуса Христа, выступая одно­временно тяжким бременем челове­ческого рода.

В творчестве Николая Мухина яб­локо символизирует страсти совре­менного человека, поскольку вводит­ся в изображение реальной жизни. Во многом благодаря этому символу библейская тема может развиваться в портретах, пейзажах и натюрмортах.

Идея греха, с одной стороны, по­дается художником сопряженной с идеей любви, материнства, семей­ного счастья, с другой стороны - с новозаветной идеей искупления этого греха жертвой Христа. Тем самым идеи грехопадения и искуп­ления оказываются не отделенны­ми друг от друга.

Мухин Н. Торжественное одиночество. Фрагмент. Темпера. Масло. 1995

По сути, та же глубоко христиан­ская мысль о внутренней связанно­сти поступков человека и страда­ний Иисуса содержится в работах художника на религиозные темы. В картине «Троица» три ветхозавет­ных ангела отсутствуют. Изобра­жен стол, на котором стоят чаши и лежат яблоки. К столу прислужива­ет сам художник со своей семьей; он подает виноград - традицион­ный символ Евхаристии. Эта тема продолжена в скульптуре «Троица», а также в росписи русской церкви в Японии. Как в первом, так и во вто­ром случае в композиции «Троица Ветхозаветная» на столе, за котором сидят три ангела, нарисова­на все та же половина яблока.

В контексте круга всех этих идей человек на картинах Мухина посто­янно находится на границе между мифом и реальностью.

Согласно этим отношениям че­ловека и мира, художник строит особый тип времени и пространст­ва. Время для него задано. Это вре­мя мифа, присущее любой тради­ции, когда прошлое может сущест­вовать в настоящем, а неведомое будущее сопрягается с тем же на­стоящим. И это «остановленное» время оказывается осязаемым бла­годаря своеобразной театрализа­ции художественного пространства.

Н. Мухин. Сон. Ангел-хранитель. Темпера, масло. 1991

Не случайно в работах художни­ка периодически появляется зана­вес. Он прочерчивает границу теат­рального мира с его всегда проти­вопоставленными началами - ре­ального и нереального, высокого и низкого, сакрального и мирского. Занавес привлекает внимание зри­теля тем, что за ним художник нечто утаивает и в то же время позволяет это «нечто» наблюдать.

Этим же целям служат приемы иконописи и церковных росписей.

Создавая особое колебание между театральной условностью и реаль­ностью, приемы иконописи способ­ствуют прежде всего символиче­скому прочтению картины, по­скольку, как известно, в иконе все символично.

К этим приемам могут, напри­мер, относиться способы изображе­ния человеческой фигуры: Адам или Ева порой воспринимаются такими или почти такими, как их трактовали художники XVII века на ярославских фресках. Иконописные горки с площадками, архитектурные палаты, папоротниковые деревья, стилизо­ванные надписи - все эти иконные символы также создают в работах художника мерцание смыслов. По­рой они сплавляются с элементами народной культуры, что сразу же придает им игровое начало.

По аналогии с религиозным ис­кусством, а также театром важную функцию выполняет слово. Здесь художника чаще всего интересует не связь слова и изображения (как в иконе), а чисто формальная, та, о которой размышляли еще русские футуристы; в частности, Велимир Хлебников: «Мы хотим, чтобы слово смело шло за живописью». Поэтому и на картинах Мухина мы часто мо­жем видеть надписи с целым комп­лексом значений.

Н. Мухин. Семейный портрет. Темпера, масло. 1990.

К театральной культуре относит­ся и такой прием, как перевопло­щение и перекодировка смысла. Художник часто изображает себя в образе Адама или, например, Авра­ама и Георгия Победоносца, а в об­разе Евы - близких и знакомых ему персонажей. В картине «Троица» свою собственную семью он пока­зывает как семью Авраама. Схема же иконы в автопортрете 1993 года, по идее, придает «модели» черты нового христианского героя. Ины­ми словами, принцип перевопло­щения становится устойчивым ико­нографическим правилом, позво­ляющим художнику вечную тему грехопадения связать с темой бренности и изменчивости мира, что касается и его собственного жизненного пути. Используя же пластические приемы иконы, ху­дожник тем самым поддерживает эту связь высокими христианскими идеями, и, в частности, идеей иску­пления первородного греха зем­ным подвигом. Может быть, не слу­чайно рай в изображении художни­ка порой напоминает сон, навеян­ный ему иконным образом; сон, в котором формы мира реального преображаются в формы мира иде­ального и мифологического.

Все эти характерные особенно­сти творчества Николая Мухина - не просто дань старым и новым тради­циям. Это - особое мирочувствие, искренний взгляд современного художника во внутренний мир чело­века. Именно такой взгляд и дает традициям возможность жить и ме­няться.

Источник: Тарасов О. Загадки традиции./ О. ТАРАСОВ, доктор искусствоведения. // Юный художник. – 1999. - № 3. – с. 12-15. – (В мастерской художника)

Мухин Николай Александрович (р. 1955) https://ruspekh.ru/people/mukhin-nikolaj-aleksandrovich

Народный художник РФ. Член Президиума Российской академии художеств. Основатель творческого объединения «Ярославская икона». Член президиума Совета по культуре и искусству при Президенте РФ

Подробно о нем здесь https://ruspekh.ru/people/mukhin-nikolaj-aleksandrovich