Ван Гог и модернизм

Ван Гог и модернизм

Источник: Шумов А., Махов Н. Ван Гог и модернизм. / А. Шумов, Н. Махов.// Юный художник. – 1991. - № 8. – с.32-37. – (Рубрика: XX век: время, страны, мастера)

В мировом искусстве есть ху­дожники, многое давшие после­дующим поколениям. И все же Ван Гога даже в чинном ряду классиков следует принимать по особому счету. Выставки его всег­да полны посетителей, как любо­пытствующих, желающих найти ответы на волнующие вопросы, приобщающихся, к культурной жизни, так и серьезных ценителей, хотя при жизни творца общество не сумело понять и не приняло сверкающих, источающих свет произведений.

У Ван Гога не было прямых про­должателей, как принято гово­рить, школы, но его влияние на последующие поколения художни­ков всего XX века оказалось ог­ромно, его творчество породило массу поклонников. Количество подделок, наполнявших художест­венный рынок, вторило росту пос­мертной известности и популяр­ности художника.

Ван Гог. Подсолнухи. Масло. 1889. 95 X 73.

Выставки начала века, издание переписки в 1905 году, монографии, хлынувшие в 1910-х годах, настоящий бум попу­лярности в двадцатые-тридцатые годы, когда выходят беллетристи­ческие произведения, фильмы о Ван Гоге.

Художник предугадал некий за­кон образного восприятия, став­ший ныне почти непреложным. Не­даром говорят о «вечно человечес­ких качествах его могучих чувств, взывающих к нашему времени как крик проносящейся птицы».

Ван Гог был реалистом по сути, он ничего не выдумывал специаль­но, не доверялся излишнему поле­ту фантазии, его темы взяты из ок­ружающей жизни — пейзажи, проникновенные образы простых людей, любовное запечатление их быта. Его волновали сюжеты в чем-то архаичные, особенно если задуматься над тем, что это было время начала научно-технической революции.

Он обладал удивительным уме­нием через минимальное поведать окружающим максимум сведений и впечатлений, дать богатство ас­социаций, указать на постоянную изменчивость окружающего мира, мог обнажить всеобщую взаимо­зависимость, трудно объяснимые связи между невидимой сутью ве­щей и природой. Произведениям Ван Гога свойственна притчевость, философичность.

Ван Гог. Ствол старого дерева. Масло. 1888. 92 X 72,4.

Например, что может быть привлекательного в старом стволе дерева? Все прост­ранство почти заслоняет монумен­тальный комель ствола, вцепив­шийся, вросший в землю, с потрес­кавшейся шершавой корой, ли­шенный блеска и очарования молодости. Суровые следы прожито­го, борьбы за существование на фоне спокойной линии горизонта с зеленой растительностью и мирны­ми деревенскими постройками — залогом новых дарованных судь­бою дней — с еще большей силой подчеркивают настораживающий драматизм бытия.

Ван Гог. Спальня Винсента в Арле. Масло. 1889. 73,6 X 92,3.

Или знаменитая «Спальня Вин­сента в Арле», названная также «Желтая комната». С подробнос­тями повседневной обстановки и каким-то особенно уютным молча­нием, как бы предлагающим от­дохновение среди привычных предметов обихода и мебели, про­низанных теплом человеческого чувства. Храмом, посвященным богу солнца и символизирующему его желтому цвету — вот чем станет южная мастерская. Дом жел­того цвета, «обитель друзей» будет «обителью света», мечтал худож­ник.

Ван Гог. Надзиратель лечебницы Сен-Поль. Масло. 1889. 60 X 46.

В портрете «Надзиратель лечеб­ницы Сен-Поль» сморщенное яб­локо-лицо, пронизывающий, цеп­кий взгляд. Образ настолько выразителен, что не обращаешь внима­ния на немасштабность черт лица, некоторую их сдвинутость. Во взгляде надзирателя больницы сотни потрясений, способных сло­мить, потрясений, выковавших че­ловека твердого нрава.

Живопись или рисование, любая художественная деятельность для Ван Гога была интеллектуальной работой, основанной на «чистом расчете». Ван Гог считал, что он действует в таких же условиях, что и «актер на сцене, играющий труд­ную роль и вынужденный держать в уме сотню разных вещей одно­временно в течение какого-то по­лучаса» — по утверждению Анри Перрюшо.

Такая безжалостная, в чем-то жестокая, но спокойная и уверенная последовательность в дости­жении цели неминуемо должна бы­ла послужить образцовым приме­ром. Ван Гог стал символом нрав­ственной стойкости, самоотвер­женного противостояния враждеб­ным выпадам и агрессивным на­падкам со всех сторон, не гово­ря уже о ситуации одиночества, отсутствии успеха, сомнений в себе.

Художники стали первыми нас­тоящими ценителями творчества Ван Гога. Он сам обменивался картинами с Гогеном и Бернаром. Причем это носило характер по­лемики-послания. Например, на картину со стволом дерева откли­кается Гоген, а затем вновь подоб­ный мотив пишет Ван Гог. Пони­мая ценность творений голландца, многие мастера старались заполу­чить его работы.

«Красные виноградники в Арле (Монмажур)», масло, холст (04.11.1888) https://www.strofiliawines.gr/sites/default/files/styles/cgalleryimg/public/03-red-vineyard-in-arles.jpg?itok=0EBJSOde

Единственная картина, проданная при жизни Ван Гога, «Красные виноградники в Арле», находящаяся теперь в Го­сударственном музее изобрази­тельных искусств имени А.С. Пу­шкина, приобретена именно ху­дожницей — Анной Бош. Жи­вопись Ван Гога можно уви­деть у Писсарро, Родена, Явленского, Моля, графику — у Матисса.

Между тем не волевой склад на­туры и не притчевость образного замысла произведений влекли к творческому наследию мастера последующие поколения живопис­цев. В условное изобразительное пространство холстов Ван Гога было заключено нечто иное, куда более важное, без чего, в сущнос­ти, не могло состояться ни одно сколько-нибудь значительное тво­рение искусства XX века. В неис­товом духовном темпераменте ху­дожника был заключен дар сози­дания, позволяющий не просто отстраненно воспринимать окружа­ющую картину бытия, а как бы ре­ально творить ее в своем сознании заново.

Ван Гог. Башмаки. 1886. https://regnum.ru/pictures/2185892/1.html

Невзрачный, подчас оттал­кивающий своей неэстетичностью мотив или предмет, как, например, стоптанные, искореженные рас­стояниями долгих дорог ботинки, неузнаваемо преображаются на плоскости холста. Кажется, изоб­ражение воссоздано не рукотвор­но, кистью, но по внематериальному мановению сокровенного эмо­ционального движения. Именно пронзительное «психологическое» состояние натуры, словно пребы­вающей в интимном пространстве души художника, обрело исключи­тельную важность для мастеров новейшего времени. Их неотступ­но влекла проблема образного психологизма его искусства, инт­риговал индивидуальный метод познания им действительности, выраженный в чисто ван-гоговской «одушевленности».

«Дышать, чувствовать, двигаться могут куст, дерево, дорога, космос — у Ван Гога страдают даже камни. Вот почему малое и великое зачастую взяты у него в одинаково огромном художественном масштабе. Самой же существенной стороной этого метода было то, что мерилом все­го, началом начал неизменно оста­вался человек»,— подметил Анри Перрюшо.

А цвет!.. Цвет полотен Ван Гога, тот самый, способный целиком за­владеть вашим сознанием, произ­вести душевную смятенность, осу­ществиться в человеке катарси­сом...

Я. Тоороп. Мужчина, убирающий фасоль. Уголь, пастель, масло. 1903. 48 X 61.

Голландский живописец Ян Тоороп заимствовал у соотечественника остроту ломкой линии, прон­зительную чеканность силуэта, жестко очерченного черным штри­хом. В основу повествовательной канвы его произведений он зачас­тую непосредственно брал целые сюжеты или отдельные мотивы, из­начально разработанные Ван Гогом. Тооропа вдохновлял подлин­ный демократизм ван-гоговского мировосприятия.

Французские фовисты, Матисс, Дерен, Вламинк, Ван Донген, Дюфи, Брак, были буквально зачаро­ваны силой энергии, исходящей от интенсивных, глубоких по тону красок первозданной чистоты. Накал контрастов плотных цветовых заливок его полотен, стихийный порыв ошеломляющей динамики пунктира мазков увлекали их чув­ства, раскрепощали воображение. Пикассо потрясла в нем самозабвенность страсти, предельность человеческого страдания, вобравшего все происходящее на земле.

Крупнейшему австрийскому ху­дожнику Густаву Климту и наря­ду с ним живописцам «Синего всадника» — Кандинскому, Мар­ку, Явленскому, Клее оказались близки иносказательность обоб­щающего символизма и плоскост­ная декоративность цветовой по­лифонии Ван Гога.

И, наконец, немецких экспрес­сионистов Кирхнера, Нольде, Хеккеля, Пехштейна, прямых продол­жателей художественной програм­мы голландского мастера, захватили боль и страдания, воплощен­ные в его полотнах, моральное му­ченичество изгоя, человека, остав­ленного один на один с внешней, враждебной ему средой.

П. Гоген. Синие деревья. Масло. 1888. 92 X 73.

Ван Гог был воистину образованным художником, огромен масштаб его ду­ховных интересов. Он знал нес­колько языков, самостоятельно пе­реводил Библию, обладал прек­расной зрительной памятью. Ван Гог досконально ориентировался в событиях мира искусства — пред­ставлял себе культуру импрессио­низма, символистов, японскую гравюру. Много и увлеченно читал великих французских романистов XIX века. Короче, был воспитан в соответствии с уровнем знаний своего времени.