Стихи Пушкина А.С. о Божественном вдохновении

Пушкин Александр Сергеевич, 1799-1837гг.
(с иллюстрациями прижизненных портретов Пушкина А.С.)

«Мы никогда не дадим народу ничего лучше Писания… Это единственная Книга в мире: в ней есть все» (А.С. Пушкин)

        Тропинин В.А. Портрет А.С. Пушкина 1827

Для многих выдающихся умов, гениев человечества – облик, учение Христа – это мерило идеала, нравственности, глубины любви и сострадания. Первый поэт России, обладавший в свое время репутацией скандалиста и вольнодумца, Александр Сергеевич Пушкин был человеком с духовным миром необычайной глубины.

«Достоевский изрек, что он был всечеловек… Служил он больше плоти, но не мог заглушить в себе и своего богато одаренного духа. Глубоко постигал он неверие и веру, и не только постигал, но и чувствовал, вмещая в себе и то, и другое» (Никанор, архиепископ Херсонский и Одесский)

Совсем не случайно гениальный поэт переложил главную православную молитву «Отче наш» в чудесную поэтическую форму.

Пушкин А.С.
***
Я слышал - в келии простой
Старик молитвою чудесной
Молился тихо предо мной:

«Отец людей, Отец небесный,
Да имя вечное твое
Святится нашими устам,
Да приидет царствие твое.
Твоя да будет воля с нами,
Как в небесах, так на земли,
Насущный хлеб нам ниспошли
Твоею щедрою рукою.
И как прощаем мы людей,
Так нас, ничтожных пред тобою
Прости, отец, твоих детей.
Не ввергни нас во искушение
И от лукавого прельщения
Избави нас!..»

Перед крестом
Так он молился. С веет лампады
Мерцал впотьмах издалека,
И сердце чуяло отраду
от той молитвы старика.

Вивьен Ж. А.С.Пушкин 1826

Отец Александр Мень отвечал на вопросы слушателей своих лекций:

Вопрос: Был ли Пушкин действительно настоящим христианином вопреки “Гавриилиаде”?

 - Да, конечно. Есть основания считать, что в последние годы  жизни  в  нем произошел глубокий переворот. В юности под сильным влиянием Вольтера он не мог удержаться от озорного подражания “Орлеанской девственнице” и написал кощунственную поэму. Но я рекомендую вам посмотреть то, что было  написано после 30-го года: “Отцы пустынники...”, отрывок о Юдифи, поэму “Странник”, его рецензию на книгу писателя Сильвио Пеллико, где он говорит о Евангелии как о бессмертной Книге духа, называет христианство “хоругвью просвещения, знаменем  Европы”.  Безусловно, в нем произошел духовный переворот и отразился на его творчестве. А на прошлое он смотрел... “И с отвращением читая жизнь мою”... помните? Так что он был к себе строг».

…Пушкин называл Крест знаменем просвещения Европы. Потому что здесь произошло столкновение, встреча безмерного и ограниченного, нашего духа и Духа Бесконечного. И в этом суть нашей христианской традиции.
… Пушкина — это был великий национальный  поэт,  но для  него  был открыт весь мир. Он писал о чем угодно — о древних испанцах средневековых, и об англичанах, и о немцах, и про Фауста он пишет,  и  про Скупого  рыцаря,  и про Дон Жуана, — не переставая быть при  этом  великим русским  поэтом. Потому что национальное — это не суживание, а это широта, но  широта,  имеющая свой колорит, свою особенность, свою мелодию.  И  эти мелодии  не  надо  путать, пусть они звучат в своем  чистом  виде,  каждая занимает  свое  место. И, разумеется, все они перекликаются  между  собой. Разумеется,  все  они влияют друг на друга, потому что  нет  изолированных культур,  все культуры связаны.

Кипренский О.А. Портрет А.С. Пушкина. 1827

Пушкин А.С.

***

Отцы пустынники и жены непорочны,

Чтоб сердцем вознестись во области заочны,

Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,

Сложили множество божественных молитв;

Но ни одна из них меня не умиляет,

Как та, которую священник повторяет

Во дни печальные Великого поста.

Всех чаще мне она приходит на уста

И падшего крепит неведомою силой:

Владыка дней моих! Дух праздности унылой,

Любоначалия, змеи сокрытой сей,

И празднословия не даждь душе моей.

Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,

Да брат мой от меня не примет осужденья,

И дух смирения, терпения, любви

И целомудрия мне в сердце оживи.

Это стихотворение великого поэта очень хорошо показывает смысл Великого поста. Пушкин посвятил стихотворение молитве святого Ефрема Сирина, которая повторяется во время великопостного богослужения.

Неизвестный художник. А.С. Пушкин в белой шляпе. 1831

Любителям русской поэзии известен стихотворный ответ святителя митрополита Филарета Московского А.С. Пушкину на его, по выражению самого поэта, «скептические куплеты». Вот что написал Пушкин А.С. 26 мая 1828 года:

Пушкин А.С.

***

Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?..

Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?..

Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.

Это стихотворение А.С. Пушкина в обществе порождало многие соблазны. В ответ на него митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов) послал поэту свои стихи:

Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога нам дана,
Не без воли Бога тайной
И на казнь осуждена.

Сам я своенравной властью
Зло из темных бездн воззвал.
Сам наполнил душу страстью.

Ум сомненьем взволновал.

Вспомнись мне, Забвенный мною,
Просияй сквозь сумрак дум, —
И созиждется Тобою
Сердце чисто, светел ум.

Чернецов Г.Г. Эскиз к картине «Парад на Царицыном лугу». 1832. Крылов И.А., Пушкин А.С., Жуковский В.А., Гнедич Н.И.

«И под впечатлением слов митрополита Филарета Пушкин написал свое чудное стихотворение, за которое, - говорил старец прп. Варсонофий Оптинский, - наверное, многое простил ему Господь». Стихотворные строки Митрополита Филарета так поразили поэта, что рассеяли мрак его души — об этом он пишет в «Стансах»:

Пушкин А.С.

***

В часы забав иль праздной скуки,
Бывало лире я моей
Вверял изнеженные звуки
Безумства, лени и страстей.

Но и тогда струны лукавой
невольно звон я прерывал,
Когда твой голос величавый
Меня внезапно поражал.

Я лил потоки слез нежданных,
И ранам совести моей
Твоих речей благоуханных
Отраден чистый был елей.

И ныне с высоты духовной
Мне руку простираешь ты,
И силой кроткой и любовной
Смиряешь буйные мечты.

Твоим огнем душа согрета
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе Филарета
В священном ужасе поэт.  

(В другой редакции:
Твоим огнем душа палима
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе Серафима
В священном ужасе поэт.) 19 января 1830 года

«Пушкин, конечно, не слышал серафимского пения, но, очевидно, подразумевает под этим нечто великое, с чем только и можно сравнить слова митрополита Филарета» (прп. Варсонофий Оптинский)

«Наш великий русский гений нашел ответ на самый жгучий вопрос. Он понял, почувствовал всей своей душой бессмыслицу, отчаяние этой жизни, неминуемо отнимаемой неумолимой смертью. Но он пережил и другое – радость осознания того, что человека ожидает не тупик смерти, а бесконечная перспектива жизни, наполненной Богом-любви. И, как известно, с Его именем на устах он перешел в тот мир». (Алексей Ильич Осипов) Вся книга Осипова А.И. «Бог» ЗДЕСЬ - http://azbyka.ru/vera_i_neverie/o_boge/bog_osipov-all.shtml#ogl

Соколов П.Ф. Портрет А.С. Пушкина. 1836

Пушкин А.С.

Рецензия на книгу «ОБ ОБЯЗАННОСТЯХ ЧЕЛОВЕКА». Сочинение Сильвио Пеллико

Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием, — и такова ее вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному увлечению и погружаемся духом в ее божественное красноречие.
И не всуе, собираясь сказать несколько слов о книге кроткого страдальца, дерзнули мы упомянуть о божественном Евангелии: мало было избранных (даже между первоначальными пастырями церкви), которые бы в своих творениях приближились кротостию духа, сладостию красноречия и младенческою простотою сердца к проповеди небесного учителя.
В позднейшие времена неизвестный творец книги «О подражании Иисусу Христу», Фенелон и Сильвио Пеллико в высшей степени принадлежат к сим избранным, которых ангел господний приветствовал именем человеков благоволения.
Сильвио Пеллико десять лет провел в разных темницах и, получа свободу, издал свои записки. Изумление было всеобщее: ждали жалоб, напитанных горечью, — прочли умилительные размышления, исполненные ясного спокойствия, любви и доброжелательства.

Признаемся в нашем суетном зломыслии. Читая сии записки, где ни разу не вырывается из-под пера несчастного узника выражение нетерпения, упрека или ненависти, мы невольно предполагали скрытое намерение в этой ненарушимой благосклонности ко всем и ко всему; эта умеренность казалась нам искусством. И, восхищаясь писателем, мы укоряли человека в неискренности. Книга «Dei doveri» устыдила нас и разрешила нам тайну прекрасной души, тайну человека-христианина. (Полный текст ЗДЕСЬ http://www.rvb.ru/pushkin/01text/07criticism/01criticism/0436sovr/0957.htm)

Райт Т. А.С. Пушкин. 1837 г.

Пушкин А.С.
Юдифь

Когда владыка ассирийский
Народы казнию казнил,
И Олоферн весь край азийский
Его деснице покорил, —
Высок смиреньем терпеливым
И крепок верой в Бога сил,
Перед сатрапом горделивым
Израил выи не склонил;
Во все пределы Иудеи
Проникнул трепет. Иереи
Одели вретищем алтарь;
Народ завыл, объятый страхом,
Главу покрыв золой и прахом,
И внял ему всевышний царь.

Притек сатрап к ущельям горным
И зрит: их узкие врата
Замком замкнуты непокорным;
Стеной, как поясом узорным,
Препоясалась высота.

И, над тесниной торжествуя,
Как муж на страже, в тишине
Стоит, белеясь, Ветилуя
В недостижимой вышине.

Сатрап смутился изумленный —
И гнев в нем душу помрачил...
И свой совет разноплеменный
Он — любопытный — вопросил:
«Кто сей народ? и что их сила,
И кто им вождь, и отчего
Сердца их дерзость воспалила,
И их надежда на кого?..»
И встал тогда сынов Амона
Военачальник Ахиор
И рек — и Олоферн со трона
Склонил к нему и слух и взор.

Линев И.Л. Портрет Пушкина А.С. 1836-1837 гг. Последний прижизненный портрет великого поэта. Пушкин на этом портрете предстает как человек, много переживший и переживающий внутреннюю драму. Ныне портрет хранится в Ленинграде в музее-квартире Пушкина на Мойке. У портрета своя особая история и свои загадки.
Подробно о портрете http://babanata.ru/?p=9524

Пушкин А.С.

Странник

I
  Однажды странствуя среди долины дикой,
Внезапно был объят я скорбию великой
И тяжким бременем подавлен и согбен,
Как тот, кто на суде в убийстве уличен.
Потупя голову, в тоске ломая руки,
Я в воплях изливал души пронзенной муки
И горько повторял, метаясь как больной:
"Что делать буду я? Что станется со мной?"
II
И так я, сетуя, в свой дом пришел обратно.
Уныние мое всем было непонятно.
При детях и жене сначала я был тих
И мысли мрачные хотел таить от них;
Но скорбь час от часу меня стесняла боле;
И сердце, наконец, раскрыл я поневоле.
  "О горе, горе нам! Вы, дети, ты жена!-
Сказал я,- ведайте: моя душа полна
Тоской и ужасом, мучительное бремя
Тягчит меня. Идет! уж близко, близко время:
Наш город пламени и ветрам обречен;
Он в угли и золу вдруг будет обращен,
И мы погибнем все, коль не успеем вскоре
Обресть убежище; а где? о горе, горе!"
III
  Мои домашние в смущение пришли
И здравый ум во мне расстроенным почли.
Но думали, что ночь и сна покой целебный
Охолодят во мне болезни жар враждебный.
Я лег, но во всю ночь всё плакал и вздыхал
И ни на миг очей тяжелых не смыкал.
Поутру я один сидел, оставя ложе.
Они пришли ко мне; на их вопрос, я то же,
Что прежде, говорил. Тут ближние мои,
Не доверяя мне, за должное почли
Прибегнуть к строгости. Они с ожесточеньем
Меня на правый путь и бранью и презреньем
Старались обратить. Но я, не внемля им,
Всё плакал и вздыхал, унынием тесним.
И, наконец, они от крика утомились
И от меня, махнув рукою, отступились
Как от безумного, чья речь и дикий плач
Докучны, и кому суровый нужен врач.
IV
  Пошел я вновь бродить - уныньем изнывая
И взоры вкруг себя со страхом обращая,
Как узник, из тюрьмы замысливший побег,
Иль путник, до дождя спешащий на ночлег,
Духовный труженик - влача свою веригу,
Я встретил юношу, читающего книгу.
Он тихо поднял взор - и вопросил меня,
О чем, бродя один, так горько плачу я?
И я в ответ ему: "Познай мой жребий злобный:
Я осужден на смерть и позван в суд загробный -
И вот о чем крушусь: к суду я не готов,
И смерть меня страшит."
                     - "Коль жребий твой таков,-
Он возразил,- и ты так жалок в самом деле,
Чего ж ты ждешь? зачем не убежишь отселе?"
И я: "Куда ж бежать? какой мне выбрать путь?"
Тогда: "Не видишь ли, скажи, чего-нибудь"-
Сказал мне юноша, вдаль указуя перстом.
Я оком стал глядеть болезненно-отверстым,
Как от бельма врачом избавленный слепец.
"Я вижу некий свет",- сказал я, наконец.
"Иди ж,- он продолжал:- держись сего ты света;
Пусть будет он тебе единственная мета,
Пока ты тесных врат спасенья не достиг,
Ступай!"- И я бежать пустился в тот же миг.
V
  Побег мой произвел в семье моей тревогу,
И дети, и жена кричали мне с порогу,
Чтоб воротился я скорее. Крики их
На площадь привлекли приятелей моих;
Один бранил меня, другой моей супруге
Советы подавал, иной жалел о друге,
Кто поносил меня, кто на смех подымал,
Кто силой воротить соседям предлагал;
Иные уж за мной гнались; но я тем боле
Спешил перебежать городовое поле,
Дабы скорей узреть - оставя те места,
Спасенья верный путь и тесные врата.  1835

Александр Сергеевич Пушкин в последние мгновения земной своей жизни

Моисеенко Е.Е. Памяти поэта. (Смертельно раненный Пушкин А.С. на руках своего верного камердинера Никиты Тимофеевича Козлова). 1984 – 1985 гг.

Неизгладимое впечатление оставил на друзей и знакомых сам момент ухода Александра Сергеевича Пушкина из этой бренной жизни в жизнь вечную. Ниже приводим отрывок из книги Всеволода Иванова:

…А пульс падал и падал. Наконец — исчез. Бьет два часа. Пушкин открыл глаза и попросил моченой морошки. Сказал:

 — Позовите жену, пусть она меня покормит...

Наталья Николаевна опустилась на колени у изголовья дивана, поднесла мужу ложечку, приникла лицом к челу умирающего.

Пушкин погладил ее по голове и сказал:

 — Ну, ну, ничего... Слава Богу, все хорошо!

Она вышла обнадеженная. «Он будет жить, — говорила она, — вы увидите!.. Вы увидите».

Пушкин отходил. В кабинете стоял, сложа руки на груди, Жуковский, тут же были и Вяземский с женой, Мещерский, А.И. Тургенев, Е.И. Загряжская, доктор Даль, полковник Данзас, доктор Спасский.

Даль шепнул:

 — Отходит...

Минут за пять до кончины Пушкин попросил повернуть его на правый бок. Доктора исполнили его желание.

 — Хорошо! — сказал он. — Жизнь кончена!

 - Да, конечно, мы тебя повернули! — сказал Даль.

Пушкин тихо поправил:

 - Жизнь кончена! Теснит дыхание...

Спокойствие разливалось по телу, руки стыли уже по плечи, пальцы на ногах, потом колени; дыхание, отрывистое, частое, переходило в медленное, тихое. Еще один слабый вздох, едва заметный, — и неизмеримая пропасть отделила живых от мертвого. Пушкин скончался так тихо, что друзья не заметили этого. Минуты через две Жуковский спросил:

 - Что он?

 - Кончилось! — ответил Даль.

Прервалась великая тишина у смертного ложа. Увидев мужа мертвым, рыдала, билась в конвульсиях вдова, кричала: «Пушкин, Пушкин, ты жив?» Жуковский посылал за скульптором Гальбергом, чтобы снять маску. Говорили теперь полным голосом, и это именно было ужасно для их же слуха: это же значило, что тот, ради которого все молчали, умер...

«Когда все ушли, я сел перед ним и долго один смотрел ему в лицо, — писал Жуковский С.Л. Пушкину-отцу о смерти сына. — Никогда на этом лице я не видал ничего подобного тому, что было на нем в эту первую минуту смерти. Голова его несколько наклонилась; руки, в которых было за несколько минут какое-то судорожное движение, были спокойно протянуты, как будто упавшие для отдыха, после тяжелого труда. Но что выражалось на его лице, я сказать словами не умею. Оно было для меня так ново и в то же время так знакомо! Это было не сон и не покой! Это не было выражение ума, столь прежде свойственное этому лицу; это не было также и выражение поэтическое! нет! какая-то глубокая, удивительная мысль в нем развивалась, что-то похожее на видение, на какое-то полное, глубокое, удовольствованное знание. Всматриваясь в него, мне все хотелось у него спросить: что видишь, друг? — и что бы он отвечал мне, если бы мог на минуту воскреснуть? Вот минуты в жизни нашей, которые вполне достойны названия великих. В эту минуту, можно сказать, я видел самое смерть, божественно тайную, смерть без покрывала. Какую печать наложила она на лицо ему, и как удивительно высказала на нем и свою и его тайну. Я уверяю тебя, что никогда на лице его не видел я выражения такой глубокой, величественной, торжественной мысли. Она, конечно, проскакивала в нем и прежде. Но в этой чистоте обнаружилась только тогда, когда все земное отделилось от него с прикосновением смерти. Таков был конец нашего Пушкина».

Источник:

Иванов Вс. Н. Александр Пушкин и его время: Историческое повествование. / Вс.Н. Иванов; предисловие П.А. Николаева. - 2-е изд., испр. - М.: Молодая гвардия, 1977. - 448с.