Икона Сретение Господне

Икона Сретение Господне.
Рассказ об одном шедевре в деталях

       Сретение Господне. Двусторонняя икона – таблетка. Конец XV в. Новгород. Новгородский государственный объединенный музей - заповедник

Игорь Онуфриенко
Сретение
Есть Бог и я, есть я и Бог –
Две неразрывных единицы…
Исканий искренних итог
Позволил нам соединиться.

Из всех дорог – дорога в храм!..
Остановлюсь на перепутье –
В благодаренье тем слезам,
В благодаренье той минуте,

Когда в безмолвии греха
Уста открылись покаянью,
Внимая пламенным стихам
В лучах надмирного сиянья.

Через людей – к людским сердцам.
Через людей – к попытке верить.
Открыта всем дорога в храм –
Лишь отвори молитвой двери.

Навстречу чуду, человек!
В счастливом, радостном прозренье
Вольемся в благостный завет
Души и Духа единенья! (https://foma.ru/sretenie-stihi.html стихи, посвященные Сретению Господню)

Сретение - слово старославянское. Его значение легко отгадывается: сретить — значит встретить. О какой же встрече идет речь? Это единственная встреча в истории человечества. Встреча с большой буквы, которая изменила судьбы мира, это Встреча Младенца Иисуса в Иерусалимском храме старцем Симеоном, который после этого получил именование Богоприимца. Это произошло на сороковой день после Рождества Христова. Событие празднуется церковью 2/15 февраля как двунадесятый, то есть один из самых торжественных праздников.

На иконе мы видим склоненного старца Симеона, который бережно держит на руках маленькую фигуру Младенца Христа. Перед ним стоит Богородица, протягивающая покровенные руки, и праведный Иосиф с голубями в руках. Родители принесли Сына в храм и благоговейно, как величайшее сокровище, передали Его на руки святому старцу. Позади Симеона на втором плане стоит святая пророчица Анна. Она поднимает вверх голову, покрытую платом; на ее лице отражается пророческое вдохновение.

Произведение прекрасного новгородского мастера — икона-таблетка Сретения Господня была создана в конце XV в. По убеждению крупнейшего исследователя древнерусской живописи В.Н. Лазарева, эта икона вышла из самой авторитетной мастерской, работавшей при дворе Новгородского Архиепископа. По мнению Э.А. Гордиенко, это случилось в 1451 г. при владыке Евфимии II, согласно же В.П. Лазареву и В.К. Лауриной — в конце XV - начале XVI вв. при владыке Геннадии.

Икона принадлежит к серии так называемых икон-таблеток, хранящихся в Новгородском государственном музее-заповеднике. Эти иконы интересны своей технологией изготовления и предназначением. В древности подобные иконы назывались «полотенцами», потому что писались на склеенных втрое, а затем высушенных и залевкашенных (покрытых медовым фунтом, разведенным на осетровом клее) кусках холста. Впервые термин «таблетка» в 1911 году употребил А.И. Анисимов. Предназначались такие иконы в основном для молитвенного почитания на аналое. Многие искусствоведы предполагают, что подобные иконы использовались в качестве образцов для иконописцев. Первое упоминание об иконах-полотенцах документально зафиксировано в начале XVI в. Затем они встречаются в Описях XVII, XVIII, XIX вв., в Чиновнике Софийского собора конца 20-х — начала 30-х гг. XVII в. Тем не менее, к концу XIX столетия о таблетках забыли.

Известные реставраторы Г.О. Чириков и П.И. Юкин нашли их в 1908 г. в ризнице новгородского Софийского собора, «за сундуком», как потом вспоминал Юкин. Среди них находилась и икона Сретения. Эти специалисты провели расчистку и первую реставрацию образа, хотя его физическое состояние оказалось на удивление хорошим: пострадали лишь надписи и в некоторых местах края таблеток.

Обретение святцев стимулировало внимательное их изучение исследователями. В настоящее время существует значительный список научной литературы, в том числе и об иконе Сретения. В 1988 г. реставратор по металлу В.М. Тетерятников, эмигрировавший в США и ставший там экспертом по средневековой иконописи, объявил новгородские таблетки мистификаторской подделкой Г.О. Чирикова. Мнение заокеанского автора в 1993 г. опровергла историк искусства Э.А. Гордиенко. В частности, она писала: «Одно из самых восхитительных мест ансамбля — одежды Иосифа в Сретении. Старец изображен у оливково-коричневой стены здания, складки гиматия, которым запеленуты его руки, промоделированы голубовато-белыми бликами прямо по этой стене. Так работали только стенописцы XIV века, дорожившие сырой, быстро просыхающей поверхностью грунта. Подобным образом написаны и одежды пророчицы Анны и еще несколько фрагментов в других сценах. Едва ли возможно и нужно воспроизводить эту технику подделъщикам».

В.Н. Лазарев в иконе Сретения, как и в других иконах, вплел московские влияния, при этом считая изографа, написавшего Сретение, искусным. «В свое время я назвал софийские таблетки "лебединой песнью" новгородской живописи, — писал ученый в конце своей жизни. — И сейчас, после всех новых открытий, эта оценка остается в силе».

Иконография образа на новгородской таблетке - это традиционная композиция, сложившаяся в русском искусстве к началу XV в. Такую иконографическую схему мы встречали на иконах из праздничного ряда иконостаса Успенского собора во Владимире и иконостаса Троицкого собора Троице-Сергиевой лавры, связываемых с именем преподобного Андрея Рублева. Но московская и владимирская иконы сохранились плохо. Красочный слой на них сильно смыт; есть и утраты. Новгородская икона-таблетка помогает воссоздать детали иконографии благодаря своей прекрасной сохранности.

Пространство иконы делится на две части престолом с киворием. Слева к престолу с покровенными руками направляются праведный Иосиф Обручник и Пресвятая Богородица. Справа склоняется Симеон Богоприимец с Младенцем Христом на руках. За ним стоит пророчица Анна с поднятой указующей рукой. На втором плане слева и справа композиции изображены архитектурные кулисы, между которыми перекинут закрепленный на пирамидке кивория велум.

Нельзя не обратить внимания и на жесты рук. Трижды повторенный жест поднятых покровенных рук означает принесение и принятие святыни и раскрывает главный смысл изображенного. Они покровены у троих действующих лиц священного события; обнажена только кисть правой руки пророчицы Анны, стоящей за спиной Симеона на правой, ветхозаветной, стороне образа.

И это понятно: она начинает проповедь, ей Духом открыто, что она видела пришедшего в мир Спасителя мира и, требуя внимания, она начинает говорить «о Нем всем, ожидавшим избавления в Иерусалиме» (Лк. 2: 38). Ее жест можно понять и как удостоверяющий: пророчица указывает на киворий как на новую скинию, которая пришла на смену ветхозаветной. ( Скиния – походный храм израильского народа, в котором хранился Ковчег Завета со святынями. Там пребывала Слава Божия. После того, как царь Соломон перенес ее в воздвигнутый храм в Иерусалиме ок. 950 г. до Р.Х., скиния больше не упоминается).

В новгородской иконе-таблетке все четыре колонны не только поддерживают сень кивория, но и отмечают две главные фигуры в композиции — Матерь Божию и Симеона. Две колонны опираются на фигуру Богоролпцы, две другие — на Симеона, нисколько не отягощая их, а только задерживая на них внимание зрителя. Колонны, опираясь на человеческие фигуры, однако, далее вниз не продолжаются, чем нарушается их конструктивный смысл. Видно окончание только одной из колонн, той, что проходит за спиной Младенца Христа. По логике, она должна была бы спускаться к переднему краю престола, но вместо этого упирается в его дальний край. Пластическим смыслом архитектуры иконописец жертвуют ради организации форм и ритма на плоскости: чтобы фигура Младенца Христа оказалась над престолом.

Престол покрыт белой и красной тканями. С древности сложилась традиция надевать на престол покровы, символизирующие одеяния Спасителя. Белый нижний покров — срачица — символизирует чистоту жертвы Христа, а красный цвет покрова напоминает багряницу, в которую Спаситель был облечен в момент осмеяния и поругания. Если вспомнить символику цветов, то белый, как и золотой, в первую очередь означает цвет нетварного Божественного света, его явления в земном мире. Красный — прежде всего цвет Божественного огня, воплощенного Бога.

Сам Богомладенец на иконе изображен в золотых одеждах. Его фигура торжественна и величественна. Он — явившийся мир «Свет к просвещению язычников и славу… Израиля»

(Лк. 2:27-32).

Господь восседает на руках Симеона, как на престоле, и строго смотрит ему в глаза. Удивителен лик Симеона — художник очень тонко прочувствовал слова из службы, где от имени Спасителя поется, что не Симеон Его держит, а Он его, потому что Симеон просит у Него отпущения греха. Особое цветовое и ритмическое единство фигуры Симеона с киворием подчеркивает литургический образ причащения Симеона. Старец стоит на охряных ступенях, цвет которых совпадает с цветом хитона Младенца и повторяется в ступенях башни-лестницы на втором плане. Цвет ведущих в небо ступеней символически указывает на то, что они ведут в иной мир, в Царство Божественной славы и света. Лестница в христианской символике всегда означает духовное восхождение. Праведный Симеон узрел Господа, Господь «отпустил» его, и Старец готовится совершить восхождение в Царство Небесное.

Лествица над головой Анны интерпретируется иначе: она как бы свидетельствует, что и пророчица духовно доросла до лицезрения Господа, и готова свидетельствовать о Его пришествии перед всем Иерусалимом.

Сретение Господне. Симеон Богоприимец с Богомладенцем. Деталь иконы. 1425 г. Свято-Троицкая Сергиева лавра, Сергиев Посад

На московских иконах образ уходящего Симеона еще ярче. Невесомость, бесплотность фигуры Старца, словно возносящейся в небо, особенно ярко передана на иконе из иконостаса Троице-Сергиевой лавры. Согбенный праведник как к величайшей драгоценности прижимается щекой к маленькой фигуре Младенца Христа. Он прощается с Ним, и его легкая фигура, словно под дуновением ветра, поднимается вверх, отрываясь от пола.

Лестница за спиной Симеона в этих иконах пишется в обратной перспективе. В прямой перспективе параллельные линии изображаются сходящимися к линии горизонта. Это дает иллюзию наличия третьего измерения на двухмерной плоскости картины, делает картину окном в реальный мир. Поскольку на иконе изображается не мир видимый, а Царство Небесное, постольку иконописец стремится избежать всякого реализма и натурализма; он стремится показать, что действие происходит не в реальном, а в духовном пространстве. Один из приемов, с помощью которого иконописец как бы «снимает» третье измерение на иконе, состоит в том, что параллельные линии изображаются расходящимися. Такой прием если и создает эффект третьего измерения, то глаз, следуя ему, движется не вглубь изображения, как на картине, а в сторону зрителя; отсюда и именование совокупности таких приемов «обратной перспективой». Симеон выходит за пределы физического пространства, и оно начинает видеться в обратной перспективе.

У поэта И. Бродского есть очень красивые строки, посвященные Сретению Господню, в которых он поэтически рассказывает об уходе Симеона, о его переходе из жизни земной в жизнь вечную. Эти строки удивительно созвучны тому образному настрою, который мы видим в московских иконах и новгородской таблетке. В стихах праведный Симеон, казалось бы, уходит из храма через дверь:

И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.

Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,

он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою

как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась. ( Все стихотворение И. Бродского ЗДЕСЬ

https://azbyka.ru/fiction/sretene-brodskij-iosif  )

Поэт несколько раз подчеркивает, что дверь храма открыта: через нее в храм идет свет, она «белеет», через нее врывается ветер и «шум жизни» из-за стен храма. И тем неожиданнее звучит следующая строка: старец отворяет открытую дверь. Реальная открытая перед Симеоном дверь храма как бы приглашает его к выходу, но старец знает, что дело его и призвание исполнены, и там, за этой дверью ему делать нечего. Дверь в физическом пространстве становится для Симеона лишь границей двух пространств, лишь указателем на место перехода из одного видимого реального пространства в другое — невидимое, духовное, но такое же реальное. В открытой двери Богоприимец находит еще одну невидимую для других дверь и отворяет ее руками, благословенными Богом, руками, которые держали Младенца. И сразу пространство лишается тверди, обретает черты мира невидимого, загробного.

Симеон идет по пространству, как по воздуху. Выражение «пространство, лишенное тверди» сложилось у И. Бродского под влиянием иконописи. Царство Небесное лишено характеристик привычного для человека трехмерного физического пространства, и эту внепространственную пространственностъ поэт называет пространством, лишенным тверди, фактически лишенным одного измерения, что опять отсылает нас к иконе с ее плоскостным, как бы двухмерным видением и изображением мира.

Меняется для Симеона не только пространство, но и время. Оно утрачивает звук. На первый взгляд, звук кажется теснее связан с пространством, чем со временем, но пространство уже качественно изменилось для Симеона. Лишь время еще сохраняло отголоски «шума жизни». Но вот и они пропадают. Наступают тишина и безмолвие иконы.

Симеон идет по тропе, и тропа расширяется, а не сужается, как в физическом мире: вот он словесный образ обратной перспективы иконы. Симеон переступает черту между жизнью и смертью, но идет в мир иной не один. Он первый из человеческого рода, кому загробный путь освещает Спаситель — пришедший Светильник, «невещественный Свет», «Свет во откровение языков», Свет, о котором Симеон засвидетельствовал в храме.

Источник:

ГУБАРЕВА О.В., КУТКОВОЙ В.С, ЛЕПАХИН В.В. Сретение Господне.— СПб: Метропресс : ООО «Метропресс», 2014.-76 с. – («Русская икона: образы и символы»)

Сретение — значит Встреча. На сороковой день после Рождества Мария и Иосиф принесли маленького Иисуса в Иерусалимский храм, чтобы по обычаю посвятить Богу. Святое семейство встретили старец Симеон и пророчица Анна, узнавшие в младенце Спасителя мира. Праздник Сретения Господня указывает на то, что человечество стало способно принести подлинную жертву, когда Сам Господь соединился с ним, когда посвященный Богу первенец сам оказался Богом. Это событие нашло отражение в многочисленных памятниках христианской письменности, в богослужебной поэзии, в архитектуре и, конечно, в иконографии.

Том из серии «Русская икона: образы и символы» повествует о том, как маленький евангельский рассказ обрастает новыми подробностями, и как эти подробности влияют на иконографию Сретения, гоже совсем не однообразную, очень богатую. Авторам тома удалось живым, ярким, понятным любому языком рассказать об огромном пласте русской культуры.

Образ Сретения представлен не на иконах по-разному. На одной иконе Младенца держит на руках Богородица и протягивает Его Симеону Богоприимцу, на другой иконе Младенец на руках у Симеона. На третьей — Пресвятая Дева и Симеон держат Его вместе. Неужели это не имеет значения, и Младенца можно изображать на руках и Богородицы, и Симеона? Или все же одна из этих композиций более точная с точки зрения иконографии, богословия и смысла праздника? Кто здесь главное действующее лицо?

На другой иконе между Богородицей и Симеоном пустое пространство, но уже на следующей — престол. На одной иконе он пуст. На другом изображении находим на престоле Евангелие, в следующем — два свитка. Потом видим вместо свитков Чашу для святого Причастия — потир. Невольно возникает вопрос: нужно ли изображать престол, и должно ли что-то стоять на нем с точки зрения содержания праздника, его смысла? Ведь иконы, как известно, пишут по канону.

Вот на эти вопросы отвечает данная книга. В ней изложена история праздника, его смысл, богословское содержание, значение для Священной истории, описаны и проанализированы различные иконографические композиции Сретения Господня.

Научная компетентность и богословская точность текста вкупе с многочисленными иллюстрациями делает книгу незаменимым пособием и для профессионалов, и для тех, кто только начинает приобщаться к духовной истории Отечества.

Серия подготовлена в тесном взаимодействии с Русской Православной Церковью, по благословению Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира и рекомендована в качестве пособия для учебных заведений